На островах ГУЛАГа. Воспоминания заключенной

В Обер-Аммергау на ежегодные священные мистерии Андрей попал случайно. Набирали статистов для тысячных армий войска Христова. Здесь были и студенты, и школяры, и просто бродячий люд, жаждущий хоть немного подзаработать.

Главных действующих лиц — Христа, Деву Марию, апостолов — изображали местные крестьяне, у которых роли переходили из рода в род, от отца к сыну, от матери к дочери. Христово войско, крестовые походы, битвы за Гроб Господень изображали пешие и верховые статисты в костюмах, париках и гриме. Зрелище было грандиозное, и десятки тысяч зрителей собирались полюбоваться им, располагаясь на окрестных пологих склонах холмов.

Режиссеры со сверкающими на солнце рупорами носились туда и сюда на взмыленных конях и командовали армией актеров. Андрея зрелище сначала поразило, затем захватило, а потом он уже не мог оставаться только послушным исполнителем… Вскоре он стал «внештатным» помощником режиссера, а на следующий год — уже настоящим режиссером.

От священных мистерий в Обер-Аммергау Андрей пришел в кино. Ему повезло. Удалось сработаться с оператором. Успешно сняли мистерии. Потом — несколько интересных хроник. Наконец можно было не думать о куске хлеба. Но «правильная» жизнь уже не удовлетворяла… Даже такая разносторонняя, как жизнь хроникального кинорежиссера, казалась пресной. Тянуло пуститься в какую-нибудь невероятную авантюру…

В Россию тоже потянуло из любопытства. Своими глазами посмотреть — что там? Шел 1934 год, близилось 20-летие Октябрьской революции. В то время Андрей Быховский жил и работал в Чехословакии. Там тогда было немало русских эмигрантов. Там же зародилось и разрослось до значительных размеров движение «Смена вех». Четыреста сменовеховцев решили вернуться в Россию и через эмигрантский комитет выхлопотали себе визы. Специальный поезд увозил их в Россию.

Встреча оказалась грандиозной. Ее можно было сравнить, пожалуй, только со встречей папанинцев. Оркестры на платформе, кортеж машин с флагами по улицам Москвы, народ толпами вдоль тротуаров, народ в окнах, на балконах, мальчишки на деревьях, и всюду, всюду цветы — море цветов, дождь цветов!! Россия встречает заблудших сынов!.. Ура, ура!!

Всех новоприбывших обеспечили работой и жильем. Быховский снимал октябрьский парад 1934 года на Красной площади. А октябрь 1935-го встретил уже в Бутырках. Арестованы были все 400 человек, за исключением нескольких, которым удалось случайно ускользнуть из поля зрения органов. Их продолжали искать и в 1937 году!

Все сменовеховцы взамен букетов из роз получили по целому букету пунктов 58-й статьи, из которых основными были группировка в целях заговора и связь с иностранным капиталом. Все получили по десять лет.

…Истории Андрея были красочными, и рассказывал он их великолепно. Я готова была слушать его без конца, мы чувствовали все возрастающую симпатию друг к другу и не разлучались целыми днями — ведь каждое утро сулило разлуку, и скорее всего — навсегда…

Этап уходил за этапом, и никто точно не знал куда. Только потом мы узнали, что все они шли в одно место — на «Водораздел», в его разные лагпункты, разбросанные по берегам верхнего участка Беломорско-Балтийского канала. Настало и наше утро. Тревожное и… неожиданно радостное. Мужчины уже стояли с вещами по четыре в ряд, и Андрей смотрел на меня умоляющим взглядом, как будто мог «вымолить» — не разлучаться! С крыльца нашего барака донеслось:

— Женщины, сюда!

Изо всех нас «с вещами» вызвали только меня. Мы с Андреем попадали в один этап!.. А еще говорят — чудес не бывает!

II. «Водораздел» (Лагпункт «Южный»)

Когда сочувственно на наше слово

Одна душа отозвалась —

Не нужно нам возмездия иного,

Довольно с нас, довольно с нас…

Ф. Тютчев

…Всякая отправка на этап занимает уйму времени. Проверка формуляров, обыск чемоданов и мешков, причем выбрасываются все «личные» алюминиевые миски, ложки, иголки, ножницы — как будто можно в лагере прожить без этого нехитрого имущества! Лагерное начальство же, видно, убеждено, что ложкой можно перепилить проволочное заграждение, а иголкой — уложить наповал «попку» на вышке!

Должно быть, им виднее: ложки и миски выбрасывались всегда и везде, а потом неизменно заводились новые, выменянные на пайку хлеба, зачастую у тех же конвоиров.

После проверки — бесконечное пересчитывание, потому что то оказывалось, что кого-то не хватает, то вдруг появлялось двое лишних! Этап наш был огромный, человек в 500, и погрузили нас на баржи только к вечеру, когда многих ноги уже больше не держали. К счастью, баржи были открытыми, и, когда мы кое-как улеглись на полу трюма вповалку, над нами уже алело северное ночное небо и можно было дышать полной грудью. Все устали от напряжения бесконечного стояния и быстро задремали. Разбудил утренний холодок, забравшийся за ворот несмотря на то, что и справа и слева люди боками грели друг друга. Чья-то теплая ладонь пожала мою руку. Рядом лежал Андрей.