На Памире

Постепенно знания о глубинной Азии пополнялись. Лучше становились и карты. Первые сомнения в существовании хребта Болор появились после того, как А. П. Федчепко в 1871 году добрался до Алайской долины и увидел перед собой грандиозную цепь на том месте, где должен быть Болор. Хребет был назван Заалайским. Он вытянут с запада на восток. Болор же предполагался как строго меридиональный хребет. Никаких следов меридиональных структур А. П. Федченко там не обнаружил, о чем и сообщил в научной печати. Тогда сторонники Гумбольдта отнесли Болор южнее. Но и там его не нашли ни Грум-Гржимайло, ни Громбчевский, ни другие исследователи, составлявшие карту этой части Азии. Хребты и Тянь-Шаня, и Памиро-Алая протягиваются широтно, и равных им по масштабам меридиональных хребтов не обнаруживалось. Из факта, в котором никто не сомневался, Болор превратился в фикцию, в ошибку великого географа. На смену решетчатой структуре гор Центральной Азии, так убедительно, казалось бы, обоснованной Гумбольдтом, пришло полное отрицание меридиональных структур в строении горных систем Средней Азии. Возобладала широтная концепция. Даже явным меридиональным поднятиям Кашгарского, Сарыкольского и других хребтов перестали придавать значение. А когда была открыта тектоническая зональность, идея Болора была и вовсе похоронена. Оперировать ею в географии считалось столь же анахроничным, как теорией флогистона в химии. Тектонические зоны, отделенные друг от друга глубинными разломами, пересекали Памир с запада на восток. Одна зона уходила на запад, в тектонические структуры Ирана, другая на восток, в Куньлунь, третья смыкалась со сходными структурами Каракорума. В этой схеме не было места меридиональным хребтам, которые пересекали бы тектонические зоны поперек.

Между тем карта горной Средней Азии становилась все точнее. На ней отчетливо выделялись не только широтные, но и меридиональные хребты, реально существовавшие вопреки всем схемам. Самый высокий из них в пределах нашей страны — хребет Академии Наук с высочайшей вершиной Советского Союза пиком Коммунизма (7495 метров). С запада Памир тоже ограничивается меридиональным поднятием хребта Кохи-Ляль в северо-восточной части Афганистана. Высота этого хребта превышает пять километров. И с востока Памир окаймлен меридиональными хребтами — Сарыкольским и Кашгарским. Высоты этого последнего хребта, расположенного в Китае, превышают 7770 метров, а протяженность с севера на юг — сотни километров. Это уже не мелочь, на которую можно не обращать внимания! Более того, на них обратили особое внимание именно потому, что эти хребты простираются поперек тектонических зон. Это требовало объяснения.

Какие только гипотезы не строились! Предполагали, например, что меридиональные хребты сформировались без участия тектоники: просто реки, стекая на запад и восток, лепили своей эрозией необычную меридиональную скульптуру. Но некоторые меридиональные хребты столь грандиозны, что одной речной эрозии было явно недостаточно для объяснения их существования.

Тем временем обратили внимание на некоторые любопытные совпадения. Например, на то, что наиболее крупные вершины часто расположены строго к северу или к югу от меридиональных хребтов: к северу от меридионального хребта Академии Наук — пик Коммунизма, а южнее этого хребта — мощные пики Патхор, Скалистый, Карла Маркса; к северу от меридионального хребта Зулумарт — пик Ленина, а южнее хребта — пики Советских Офицеров, Снежная Глыба и так далее. Эта меридиональная закономерность прослеживалась и за рубежами страны — в Гималаях, на Шри Ланка… Получалось, что вытянутые широтно хребты Азии имеют как бы изломы, волны, причем всплески этих волн по меридиану совпадают. Выяснилось, что эти изгибы складок геологически молоды. Некоторые меридиональные поднятия образовались всего-навсего за последний миллион лет.

Кое-что прояснилось, но возникали новые загадки. Разгадывая их, вспомнили о Болоре. Так ли уж он фантастичен? А может быть, это Кашгарский хребет является гумбольдтовым Болором? Или Сарыкольский? Или вся совокупность новейших меридиональных поднятий? Ведь эти поднятия в сумме представляют собой серьезное препятствие для циклонов. Восточнее хребта Кохи-Ляль, например, сумма годовых осадков падает втрое, восточнее Кашгарского хребта — еще раз втрое, а восточнее хребта Академии Наук — раз в двадцать. Это ли не препятствие? Да и не обязательно препятствию быть в виде сплошной стены. Атмосферные фронты перед горами — это ведь тоже препятствие для циклонов. Словом, наука вернулась к идее Гумбольдта, но на совершенно новой фактической основе. Неважно, что самого Болора не оказалось в натуре. Выявилась сумма препятствий, задерживающих идущую с запада влагу не хуже предполагаемого Болора. Ошибка великого географа выросла в величественную проблему.