На Памире

Парень тут же радостно кинулся к баулу, взял поплавок, мерную ленту и мобилизовал Вахида. Через полчаса Коля пришел ко мне, чуть не плача. Выяснилось, что при. первом же замере он размахнулся, бросил в кипящую воду горной реки… секундомер и стал смотреть на поплавок. Получив задание, он так заспешил сделать первый замер скорости течения, что не заглянул в инструкцию. А в ней, между прочим, предписывалось вешать секундомер с помощью шнурка на шею. Вот так. Другого секундомера не было, тема сорвалась, и Коля ходил как в воду опущенный.

Через неделю я отправил его в Душанбе с наказом хозяйственного характера. Это всего триста километров, и Коля скоро вернулся. Выполнив все поручения, он привез с собой также спирт, формалин, сачок, морилки и кучу всяких других принадлежностей для энтомологических сборов. Со всем этим снаряжением Коля стал ловить всякую живность.

Лучше бы я купил ему тогда за свой счет новый секундомер! Я не знаю, сколько видов всяких беспозвоночных живет в Дарвазе, но думаю, что много. Мне говорили, что одних жуков или бабочек тысячи видов. Но Коля почему-то возлюбил скорпионов, фаланг, пауков и прочую пакость. По ночам он ловил их на свет фонаря, днем, отрываясь от прямых своих обязанностей, бегал с сачком. Его единственные брюки истрепались снизу так, что он вынужден был закатать их до колен.

Выловленную живность Коля морил не сразу. Он запихивал в стеклянную банку скорпионов, часами наблюдал за их поведением, записывал что-то в тетрадь, потом ставил банку в палатку, покрывал ее этой тетрадью, а ночью банку во сне часто опрокидывали, скорпионы расползались, я поднимал крик, начинался отлов беглецов. После таких случаев долго не удавалось заснуть, особенно если в банке числилось скорпионов больше, чем их удавалось найти в палатке и изловить.

Сначала я просил Колю по-хорошему, уговаривал его выставлять банки с живностью на ночь из палатки. Но Коля боялся, что банку могут опрокинуть собаки и весь улов расползется. Тогда я выселил Колю из своей палатки, и он ушел жить в другую, к рабочим. Этим я избавился от непосредственной опасности укуса, но не от бессонницы. Когда банка со скорпионами опрокидывалась, в той палатке поднимался такой гвалт, что я все равно просыпался, вылезал из мешка и шел узнавать, чем кончилось дело.

Наконец все это мне надоело, и я строжайшим образом потребовал от Коли соблюдения техники безопасности. Он поклялся, что впредь будет с вечера морить скорпионов формалином. При этом он сунул мне под нос банку с десятком скорпионов и предложил полюбоваться исключительными экземплярами. А ночью… разбежались из банки уже фаланги. Через ночь в палатке ловили уже каких-то других пауков… Словом, жизнь отряда стала по ночам чрезмерно оживленной, а днем все ходили невыспавшиеся и вялые. Надо было что-то предпринимать…

Я собрал производственное совещание отряда, изложил суть дела, напомнил, что энтомология не входит в программу наших работ, и предложил Коле альтернативу: или кончать с зоологией, или… увольняться. Коля сидел красный и смущенно крутил в руках банку с какими-то пауками. Все молчали. Потом слова попросил Вахид. Он спал в той же палатке, что и Коля, и я ожидал, что он поддержит мое предложение. Когда Вахид волновался, он говорил по-русски с сильным акцентом.

— Зачем гонять из отряда Колю? — сказал он, — Пускай ловит. Мы не жалуемся тебе, начальник. Коля много узнавать хочет, это хорошо. Никого пауки не кусали, все в порядке. Пускай Коля у нас в палатке живет, мы довольны. А если Коля ночью устает, я за него утром дежурить буду. Зачем так ругать Колю, пускай ловит. У меня в мешок никогда каждым (скорпион) не ползал, пускай Коля ловит.

И так далее. Вахида поддержали и другие жители палатки, и все в таком тоне, что казалось, будто нет для них большей радости, чем вылавливать ночами скорпионов из своих спальных мешков. Я бросил взгляд на Колю. Тот сидел с отсутствующим видом, влюбленно глядел на своих пауков и… счастливо улыбался. Настаивать на своем предложении я уже не мог. Мне было неловко от того, что рабочие разглядели Колю лучше, чем я. Но чтобы ребята ночами высыпались и не выбивались из рабочего режима, я настоял на том, чтобы отселить Колю в отдельную палатку. На том совещание и кончили.

У нас была одна старая списанная палатка, вся рваная. Ее использовали в качестве попоны под вьюк. Вахид выстирал ее, отремонтировал, поставил на оттяжки, помог Коле перебраться со всеми банками на новое место. Колина палатка превратилась в своеобразную энтомологическую лабораторию. Я был рад, что все так обошлось, но еще больше про себя радовался тому, что Коля не увлекся кобрами.

Рассказчик умолк. Кто-то спросил:

— А дальше что с Колей стало?