На Патриаршем мосту

Кажется, в расчётах я ошиблась – до Габрелидзе было не полтора метра, и даже не два, а все десять! По крайней мере, именно так мне казалось, когда мелкими-мелкими отрезками я передвигалась по металлической, впивающейся в коленки и ладони, поверхности стремянки. На землю я не смотрела. Алика я могла понять лучше, чем кто-либо другой – ведь и в меня вселялся дикий, не контролируемый никакими увещеваниями, ужас перед высотой! Но что сейчас мои чувства, когда на том конце серебристого мостика задыхается мой ученик!

Потеряла равновесие я лишь однажды, в самом окончании немыслимо трудного пути. Видимо, обрадовалась завершению прогулки и расслабилась на секунду. Этого мгновения хватило, чтобы моё тело наклонилось вбок, и лишь только благодаря спортивной сноровке я не грохнулась с головокружительной высоты – пальцы успели зацепиться за край бортика, и невероятным усилием я забросила своё тело внутрь. И опять, в который уже раз, добрым словом помянула Гришу – сгруппироваться при падении получилось автоматически, так что вставала на ноги я в целости и сохранности, без единого синяка и с чувством огромнейшего облегчения.

– Дыши, Алик, дыши!

Я вложила в трясущуюся руку мальчика белый баллончик. Воздух со свистом выходил из его лёгких. Это было страшно. Но теперь поправимо.

– Дарья Александровна! – пролепетал он спустя минуту. – Простите меня…

– Зачем же ты полез, зная, что так высоты боишься, дурачок?

– Я не знал…

– Не знал он! – я выдохнула. – Ох, Алик, Алик… Ладно, потом с тобой разберусь. Давай-ка, брат, возвращаться на Большую Землю.

– По лестнице? – он опять побледнел.

– А что такое? Ты же бэтмен, а бэтмены, как известно, никогда не сдаются!

– Дарья Александровна!

– Ладно, так уж и быть. Мне и самой что-то не очень хочется повторять. Это было, конечно, забавно, но путь домой хотелось бы всё-таки сократить…

Меня будто услышали. Кабинка, резко дёрнувшись, сдвинулась в сторону, сначала в одну, потом, передумав, в другую, и с металлическим лязгом ударилась о стенку школы. Алик схватил меня за руку…

Первой в открытое окно была втянута наша спасительница – стремянка, за ней последовал Габрелидзе – порозовевший и взбодрившийся, а следом за ним и я, тоже без особой печали в душе.

Убедившись, что все спасены, горе-водитель поспешил опустить кабинку и, не делая попыток познакомиться с участниками успешной операции, покинул поле боя в рекордно короткий срок.

– Ура! – заорали все.

Алика усадили на стул, дали в руку стакан с водой. Я посмотрела на часы – от урока прошло всего пятнадцать минут. Ничего себе!

– Дарья Александровна, ну вы даёте! Мы чуть не поседели!

Они облепили меня со всех сторон – счастливые, с восторженными взглядами, и я поняла, почему Машке никогда не удастся уговорить меня бросить школу. Вот именно из-за этих балбесов, с их глупыми улыбками и сияющими лицами…

– Теперь вы понимаете, каково нам, взрослым, справляться с вашими выходками?

– Простите нас, Дарья Александровна, мы больше не будем!

– Так я вам и поверила, – усмехнулась я. – День не успеет закончиться, как жди от вас очередной проказы!

– Честное слово!

– Ну ладно, ладно! – я подняла руки. – А сейчас давайте всё-таки вернёмся к уроку! Я понимаю, реальность гораздо интереснее книг, но всё же учебный план никто не отменял…

Последовать моему указанию никто не успел – дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появился директор, собственной персоной, с довольно мрачным выражением лица. Рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, маялась Инна Левкова. Ох, что сейчас начнётся…

Алик судорожно вцепился в стакан, будто видя в нём единственное для себя спасение. Ребята притихли.

– Что у вас происходит, Дарья Александровна?

Владлен внимательно оглядел нашу компанию. Я откашлялась.

– У нас… урок литературы, Владлен Евгеньевич.

– А почему ученики не за партами?

– Я же говорю, у нас репетиция! – пискнула Инна, обведя класс невинными глазами.

– Тебя я уже выслушал, Левкова! – директор положил руку на плечо девочки. – Дарья Александровна?

– Эм-м-м… – я посмотрела в белое личико своей ученицы. – Инна права, Владлен Евгеньевич. Мы ставим спектакль…

– Вот как? – директор поднял брови. – И что за произведение, позвольте узнать?

– «Евгений Онегин». Я, с вашего позволения, Татьяна, – я потрясла длинным зелёным шлейфом, до сих пор опоясывающим мою талию, – а Габрелидзе самого Онегина играет. Не правда ли, похож?

– Ну… – директор наклонил голову. – Я бы сказал, что похож он совсем на другого персонажа.

– Ну что делать, – развела я руками, – театрального реквизита у нас в школе нет. Надели то, что было.

– Хм… – с сомнением сказал шеф.

И оглядел притихший класс.

– А я играю Ольгу Ларину, Владлен Евгеньевич! – вышла вперёд Инна. – У меня платок в окно выпал, вот, я за ним спускалась!

Она потрясла перед глазами шефа какой-то белой тряпкой.

– Ну что ж… – директор бросил на меня задумчивый взгляд. – Раз так, не буду вам мешать. Репетируйте, гхм…

И вышел.

– Та-а-ак, – протянула я. – Вовлекли, называется! Втянули!

– Дарьсанна, ну ведь не узнает никто, честное слово!