На Патриаршем мосту

– Сомневаешься. Я же чувствую… – Она ловко собрала в улитку портновский «сантиметр» и вскинула на меня ясные серые глаза. – Ты знаешь, с недавних пор у меня словно зрение другое открылось. Совсем иначе я стала мир ощущать, людей, видеть иначе стала. Так что печаль свою ты от меня не скроешь, как ни пытайся…

– Ох, Маш… – я смутилась.

– Твоя беда в том, что ты привыкла держать себя в ежовых рукавицах. Я права, да?

– Ну…

– Права, я знаю. И очень хорошо тебя понимаю. Сама такая была… – она улыбнулась. – Максимка ваш меня изменил.

– Максим? – ахнула я.

– Я ведь, Даш, с нуля свой бизнес поднимала. Столько пота и сил в него вложила – не представляешь! Мы, козероги, страшно упёртые! О Снежанке вон даже забывала, только одну цель и видела перед собой – стать лучшим в мире модельером. Не знаю, чем бы эта гонка в итоге закончилась, если бы не случайность эта нелепая. Впрочем, случайность случайной быть не может, это я теперь уже поняла. Ну а когда стреножило меня, тут-то всё и закончилось. И марафон сумасшедший, и надежды тщеславные, и жизнь.

– Маш!

– Это я в тот период думала, что жизнь закончилась, – улыбнулась она. – А как ещё я могла думать? Жалкая калека с маленьким ребёнком на руках – кому я теперь нужна буду? Приятели-то мои отвернулись от меня. Не сразу, конечно. Какое-то время продержались, апельсины приносили… Ха-ха, зачем инвалиду апельсины? Ну вот, а потом я осталась одна. Заказов нет, денег на лекарства – кот наплакал, единственная радость – девочка моя, Снежочек мой голубоглазенький, рядом бегает. Выкручивалась, конечно, как-то. То там, то тут подработку находила. Шить-то я не разучилась! Вот когда пришло осознание – а на что, собственно, потратила я самое драгоценное, что у меня было, – здоровье и молодость? И так мне горько, так страшно стало в тот миг, представить себе не можешь! Руки на себя наложить хотела… И наложила бы, если бы не брат твой. Он, Даша, надежду в меня вдохнул, да что я говорю – он саму жизнь в меня вдохнул!

– Не плачь, Маш…

– Это радости слёзы, Дашут, – она провела ладошкой по щекам. – Так что я теперь всё знаю о смысле жизни…

– И в чём же он? – тихо спросила я.

– Смысл жизни – в самой жизни, Даш.

– Ну-у-у… Это мне сложно понять!

– И понимать не нужно, – она рассмеялась. – Жить нужно, Даш! Радоваться! Щёчки ребёнку во сне целовать, на закат любоваться, мужчину по утрам будить, воду пить из своих ладошек… Распустить себя надо, как цветок, и вдыхать этот мир полной грудью. Всё остальное – суета сует и всяческая суета…

– Девочки, ужин готов! – в приоткрывшуюся дверь просунулась счастливая мордаха Макса. – Намерились, пряхи мои? Когда убор сказочный ждать?

– А к утру, милай! Вот в лягушку оборочуся, заклинание вымолвлю – будут тебе и платья жемчужныя, и самобранки писаныя…

– Кажется, ты что-то перепутала, дорогая! – запротестовал Максим. – Из лягушки – царевна, а не наоборот!

– А у нас тут своя сказка, правда, Даш? – она посмотрела на меня лучистыми глазами.

– Ага, – рассмеялась я. – Сказка такая, что ни пером описать, ни словом сказать!

– Идёмте лучше есть, принцессы мои! Одной сказкой, пожалуй, сыт не будешь…

– Пока ребёнок гуляет, мы можем тебе сказать, Даш… – брат положил руку на тонкую ладонь своей невесты. – Обижают нашу Снежанку в школе. За юродивую считают. А она – она ведь отпор дать не может, понимаешь? Делает вид, что не трогают её насмешки, а на самом деле переживает страшно. Вот мы и решили…

– А с классным педагогом пробовали поговорить?

– Классный педагог… – он нахмурился ещё сильнее. – Да эта с-су…

– Макс! – Маша покачала головой.

– С подачи любезной Земфиры Борисовны всё и началось, вот в чём беда! Невзлюбила она нашу девочку с первого взгляда. Причин понять мы не смогли, Снежка партизанит, но долго так продолжаться не может. Она… понимаешь, сестрёнка, она…

– Она писаться стала, Даш, – тихо сказала Маша. – В постель… Вот мы и решили, что нужно срочно что-то предпринимать.

– Правильно решили! Я свою племянницу в обиду не дам! Завтра же приносите документы, слышите?

– Завтра воскресенье, – улыбнулись родители. С явно заметным облегчением улыбнулись.

– Значит, послезавтра! Ох, и навела бы я шороху, случись это в моей школе! Ваша Земфира сто раз бы думала, прежде чем рот свой поганый открыть…

Громко хлопнула входная дверь.

– Снежанка! – брат красноречиво посмотрел на меня.

– Всё будет тип-топ, братик! – прошептала я и вскочила. – Снежка, девочка моя, как же я рада тебя видеть!..

Глава 24