На передней линии обороны. Начальник внешней разведки ГДР вспоминает

Тогда же вице-президент Федерального Конституционного суда поручил профессору Эрнсту Готфриду Маренхольцу, незадолго до его отставки из института международного публичного права им. Макса Планка, составить правовую экспертизу нашего дела. Кто какие ожидания с этим связывал, я не мог оценить. В любом случае я надеялся, что ученые подтвердят незаконность моего уголовного преследования.

Я и мои адвокаты с разочарованием прочитали экспертизу от 1 июля 1994 года. Федеральный прокурор Лампе должен был бы аплодировать стоя. Снова федеральная прокуратура начала проявлять активность. 28 апреля 1994 года она передала председателю первой коллегии по уголовным делам Верховного суда Берлина письменный документ, в котором она отклонила ходатайство моего адвоката об отмене приказа об аресте. Представители прокуратуры указывали на то, что они рассчитывают на значительный срок лишения свободы как в моем случае, так и в случае Маркуса Вольфа. К тому же, якобы, в других делах было обнаружено множество фактов совершения господином Гроссманном уголовно наказуемых деяний. В том же документе федеральная прокуратура оспорила условия моего освобождения. К моему удивлению, она одобрила мое пребывание в Венгрии во время отпуска.

Чего же они теперь опасались, моего исчезновения или присутствия?

Чтобы оказать на меня давление. Федеральный прокурор выслал мне домой приговоры, вынесенные Вольфу, Шюту, Бетгеру и текст обвинений, выдвинутых против руководящих офицеров и одного неофициального сотрудника отдела Главного управления (активные мероприятия). Очевидно, они хотели преподать урок и первой коллегии по уголовным делам Верховного суда Берлина, продемонстрировав безответственность принятого ею 21 июля 1991 года решения.

14 сентября 1994 года Министерство юстиции направило президенту Федерального Конституционного суда промежуточный отчет Федеральной генпрокуратуры об уголовном расследовании фактов шпионажа, направленного против ФРГ. В нем прежде всего доказывалось, что в случае Главного управления разведки и его официальных и неофициальных сотрудников речь шла о шпионах из категории преступников. Наши действия были признаны соответствующими действиям разведывательных служб других государств, однако затем утверждалось:

«Тем не менее, различные результаты расследования доказывают, что на внешней разведке ГДР «лежал отпечаток» противоправной деятельности СЕПГ, и помимо угрозы внешней безопасности Федеративной Республики Германии имели место нарушения индивидуальных правовых ценностей граждан ГДР и ФРГ, осуществляемые характерным для тоталитарного режима Штази способом.

Оказалось невозможным найти приемлемые основания для разграничения области деятельности «чистой» внешней разведки от шпионажа, связанного с очевидными недостатками СЕПГ и Штази. В подавляющем большинстве случаев дифференциация по разведывательным организационным единицам, группам преступников, составу преступлений, целям нападений оказывается неэффективной».

После того, как были названы службы контрразведки, особенно подвергавшиеся влиянию «очевидных недостатков СЕПГ и Штази» и дана характеристика их деятельности, за Главным управлением разведки признали следующее: «Шпионская деятельность ГДР вкупе со значительными недостатками СЕПГ формируют состав преступлений, направленных, как правило, «только» против безопасности ФРГ — 93 (и далее) уголовного кодекса. Имели место доказанные случаи, когда офицеры Министерства госбезопасности в связи со шпионажем совершали такие преступления как незаконное лишение свободы, похищение и принуждение. Подобного рода случаи характеризуют также деятельность внешней разведки ГДР, которые согласно полученным на данный момент результатам редко…

Еще чаще имели место случаи, когда оперативные цели — наказание предателей, предотвращение побегов из ГДР с последующим заключением, диффамация критиков режима — не могли быть вменены в вину непосредственным исполнителям, выполнившим своими действиями состав преступления согласно ст. 93 (и далее)».

Я и мои адвокаты надеялись на то, что на объективных судей нельзя повлиять таким «топтанием на месте» («переливанием из пустого в порожнее»). Тем не менее, мы отреагировали своими возражениями на оценки федеральной прокуратуры. 8 января 1994 доктор Видермайер направил в Федеральный Конституционный суд письменный документ, где подробно излагалась наша позиция. В нем также содержались оценки, данные последним решениям верховного суда, уголовному преследованию сотрудников внешней разведки ГДР, различным дискуссиям и трактовкам этой проблемы в литературе и экспертизе, проведенной институтом им. Макса Планка, для промежуточного отчета федеральной генпрокуратуры.

В заключение было сказано следующее: «Если бы, несмотря ни на что, нужно было бы лишить юридической силы протесты против уголовного преследования граждан бывшей ГДР за шпионаж против Федеративной Республики Германии, то такое, возможное с юридической точки зрения, требование было бы лишено внутренней легитимации.