На передних рубежах радиолокации

Был у нас ведущий инженер С. В. Хейн, давно работавший в радиопромышленности и опытный специалист, но любитель беспорядочного монтажа, того, что на сленге называют «соплями». Работая с высоковольтной аппаратурой, Хейн сам не раз попадал под напряжение. Однажды, получив какой-то удовлетворивший его результат, Хейн пошел и привел Расплетина. Подойдя к блоку и собираясь по привычке начать настроечные действия, Расплетин нехотя спросил: «Высокое выключено?» Хейн кивнул: «Да». Расплетин полез в монтаж, чтобы найти нужную регулировку. Затем наступило короткое молчание, после чего я услышал мощный удар, Расплетин отлетел от стола. Я увидел побагровевшее его лицо, он сел на стоящий рядом стул, затем снова вскочил, тяжело дышал и долго не мог придти в себя. Есть люди, которые в подобных случаях не только переходят на крик или мат, но могут даже ударить виновника. Я же услышал только громкое «черт возьми». Сдержанность Расплетина проявилась еще раз: никаких претензий рядом стоявшему Хейну он не высказал. Дополнительно отмечу, что источник был достаточно мощным, а напряжение 6 киловольт.

Второй случай произошел на лабораторных испытаниях танкового дальномера, разработкой которого руководил Расплетин. В качестве индикатора использовалась электростатическая трубка с высоким разрешением. Напряжение подавалось на катод трубки, где и стоял регулирующий потенциометр, изолированный от корпуса. Расплетин сидел перед экраном, держа правую руку на регулировке, по левую руку от него стоял инженер Огиевский. Одной рукой Огиевский опирался на корпус прибора, другой производил нужные манипуляции. Я стоял позади. В какой-то момент Огиевский приблизился к Расплетину. Пробилась мощная искра, Расплетин головой ударился о скулу Огиевского, после чего оба отскочили. Потом оказалось, что палец правой руки Расплетина, находившейся на пластмассовой ручке потенциометра, коснулся крепежного винтика.

Расплетин был тактичным и обязательным человеком. Свои обещания, как правило, выполнял, если не сразу, то в течение какого-то времени.

В начале 1950-х годов Расплетин добился перехода на аккордную систему оплаты труда. И вот однажды, он пришел ко мне, держа в руках заполненный листок наряда, где кроме содержания работы значилась довольно солидная по тем временам сумма денег. «Вот на месяц, в следующем еще прибавлю», – сказал он. Я уже забыл про этот разговор, а он, оказывается, помнил. Нужно сказать вообще, что он уважал труд, и о людях, работавших с ним, никогда не забывал. Работали поздно, иногда ночами. Помню, часа в 4 утра приходит Расплетин: «Будем кончать, я вызвал машину». «Да я пешком, Александр Андреевич». «Нет, нет». И вот служебный автобус довез нас до Сретенки, где я тогда жил. Так было несколько раз.

Вместе с тем я не хочу, чтобы сложилась слишком благостная картина. Расплетин был человеком требовательным, иногда даже, если диктовало время, и жестоким.

Это проявлялось прежде всего в кадровой политике. Расплетин оставлял в коллективе способных и знающих людей, оперативно решающих все возникающие задачи. Это был коллектив из личностей, но работоспособный коллектив. Был в лаборатории опытный специалист, тогда уже не очень молодой, Игнатьев. Расплетин требовал от него участия в текущей работе, но тот отказывался, говоря, что пишет диссертацию. Вскоре, однако, Расплетин расстался с Игнатьевым, сказав ему: «Мне вольноопределяющиеся не нужны».

Известен случай, когда своего соратника и друга Эмдина, Расплетин высадил из автобуса и заставил топать по грязи несколько километров до места стоянки станции. Просто Саша забыл выполнить необходимые мероприятия, а это грозило срывом работ. Однажды Расплетин вызвал меня и спрашивает: «Напряжение 400 Гц есть?» Отвечаю, что с утра не было. «Вот и мне о том же говорят». Берет трубку и говорит начальнику электроцеха Басдубову: «Кто вам разрешал выключать генератор?» Тот оправдывается: «Служба техбезопасности требует проведения профилактики». «Это мой генератор, вы со мной согласовали?» Молчание. «Вы что, хотите вылететь с работы, я вам это устрою». Через 5 минут напряжение появилось. Потом спрашиваю Басдубова: «Ведь вам приказали выключить, чего же не возразили». Ответ был четким. «Мы все слишком уважаем Александра Андреевича».

Я все рассказываю о мужчинах, но в лаборатории были и женщины. Среди них выделю Соню Панову (сестру-хозяйку) и Тасю Попову (намотчицу). К ним Расплетин относился особенно бережно и старался их поощрять.

Когда Расплетину (и коллективу) по результатам работы выдали солидную денежную премию, он купил за 16 тысяч рублей только появившуюся тогда в продаже автомашину «Победа» и сшил себе новый костюм из ткани «Ударник». Через некоторое время он возил нас на новой машине, демонстрируя свое мастерство водителя.

Пётр Степанович Плешаков