На передовой вдали от фронта — внешняя разведка в годы Великой Отечественной войны

А его непутевый соратник и друг, бывший полицейский Эрнст Кур, он же Рауле, он же А/70, с помощью которого Леман и установил связь с нашими, вышел сухим из воды. Не просыхающий хронический алкоголик, выпивающий после получения денег от советской разведки 17 рюмок коньяку в разных пивных точках, нашпигованных сосисками и шпиками. Болтун, звонивший подшофе своему советскому куратору прямо домой и спрашивавший: как это по-русски «пролетарии всех стран…»? Человек, которого советская разведка вывезла на несколько лет в Швейцарию — только бы не навел, не выдал Лемана. Грубиян, на которого жаловалась в полицию сожительница и квартира которого несколько раз обыскивалась гестапо, ибо гражданскую жену заподозрили в коммунистических симпатиях… И этот Кур выжил, выдюжил, пишу об этом не без симпатии, и даже продолжил сотрудничество с советской разведкой в послевоенные годы. Он был вычеркнут из списков агентурной сети лишь в 1950 году, да и то по возрасту: бесшабашному агенту шел уже восьмой десяток.

А Леман, скромный, незаметный, был бесценен. И не потому, что оказался единственным в своем роде. Его эффективность, как стало понятно из рассекреченных архивных материалов, фантастическая. Неприметный «дядюшка Вилли» работал бок о бок с такими зловещими фигурами фашистских спецслужб, как Мюллер и Шелленберг, и ухитрился обмануть всех, всех до одного. Он напередавал в Центр ценнейших сведений на 28 томов! Предупреждал о готовящихся арестах советских разведчиков и агентов. Давал подробнейшие описания структур гестапо. Сообщал о политических планах Гитлера. А чего стоило одно лишь официальное вступление в члены СС. Леману, как и всем остальным, пришлось документально доказывать свое арийское происхождение вплоть до 1800 года, а чтобы претендовать на офицерское звание — до 1750-го! И все эти тщательнейшие проверки он прошел, был номинально зачислен в 44-й Берлинский штурмовой отряд СС.

Один из старейших работников гестапо назвал точную дату — 25 апреля 1941 года — предстоящего вторжения в Югославию. Это имело огромнейшее значение: Гитлеру пришлось отсрочить войну с Советским Союзом. И теперь понятно, чем объясняется разнобой в датах начала нападения на СССР, — о них регулярно передавали в Центр самые разные источники советской внешней и военной разведок.

То было последнее сообщение Брайтенбаха. Связь с ним была прервана. Впрочем, к весне 1942-го Центр не сумел восстановить ее ни с одним из своих берлинских агентов, в том числе участников мощной «Красной капеллы». Но, напомню, 5 августа 1942 года в район между Брянском и Гомелем опустились на парашюте два советских агента — два немца антифашиста Хесслер и Барт. Через неделю пара радистов с двумя рациями, действовавшая под видом отпускников, добралась через Варшаву и Познань до Берлина. Она должна была восстановить связь с «Красной капеллой», а уж потом…

Видимо, была встреча с Брайтенбахом. Судя по всему, на нее отправился уже гестаповский агент: Хесслер и Барт были арестованы. Хесслер выдержал все пытки, не сказал ни слова. А Барт предал.

И Леман был арестован. Его громкий провал обозначал бы конец карьеры многих людей в гестапо, поэтому Мюллер сделал все по-тихому. О последних днях и часах Лемана известно мало. Кроме того, что замучили его в тюрьме Плетцензее. Жене Маргарет сказали, что ее муж скончался во время секретной командировки, а сообщение о его смерти появилось в официальном информационном бюллетене 29 января 1943 года…

Чтобы сохранить тайну, Маргарет Леман даже не тронули. Сразу после войны ее отыскал в Берлине полковник Александр Коротков. Добился для вдовы агента Брайтенбаха усиленного продовольственного пайка. Еще через несколько лет Александр Коротков, генерал и руководитель советской нелегальной разведки, вручил Маргарет Леман в присутствии нескольких своих сотрудников золотые часы с надписью «На память от советских друзей».

Коротков относительно благополучно выехал из Берлина. Эшелон с интернированными советскими дипломатами прибыл в Москву в июле 1941-го. Александр Михайлович тут же включился в работу. Возглавил немецкий отдел внешней разведки. Он отвечал за заброску разведчиков и наших агентов в Германию и в страны, поддерживавшие нацистов.

Коротков организовал специальную школу, где готовились для заброски в фашистский тыл советские нелегалы. Ему довелось побывать в Афганистане. Установив тесные связи с английской разведкой, он предотвратил готовившийся там фашистский переворот. Несколько раз полковник Коротков ездил в Югославию, встречался с Тито, передавал считавшемуся тогда верным нашим другом маршалу личные послания Сталина. Есть основания считать, что Коротков работал и за линией фронта.

Мне лицо Короткова хорошо знакомо. Я всегда всматриваюсь в кадры кинохроники, снятой в момент подписания Акта капитуляции фашистской Германии в Карлсхорсте. Ведь там присутствовал и мой отец — фронтовой корреспондент Совинформбюро и «Известий». И всегда вижу высокого офицера — полковника, стоящего рядом с растерянным Кейтелем. Это — Александр Коротков.