На перекрестках дорог

После рождения сыновей-двойняшек, София выбрала для них особенные имена. Старшего назвала Светозаром. Его глазёнки цвета утреннего неба смотрели на неё во время кормления не мигая, и она проваливалась в это бездонное небо, наполненное светом, словно находилась под гипнозом. Она с трудом отрывала взгляд и вертела головой, чтобы сбросить лёгкое наваждение.

Малыш, рожденный следом, явно унаследовал черты отца Софии – Сафуана, и для этого ребёнка, когда наконец смогла прийти в себя после осложнённых, долгих родов, она придумала особенное имя – Тургай. Двойняшки, переношенные и невероятно крупные, родились сразу после выхода из анабиоза. Обессиленная Софья злилась на Колесова за это решение. Но она и сама понимала, что тянуть больше нельзя. Живот был просто невероятен. Воды отошли сразу после того, как она проснулась, и начавшаяся родовая деятельность не оставляла им шанса.

Целый месяц она находилась на грани жизни и смерти, злилась и проклинала всех, кто приходил помочь ей, накормить и споить лекарство. Следующий год состоял из ссор и обвинений. В результате с небольшой свитой она ушла к месту предыдущей стоянки: к медной горе в самом узком месте Уральских гор.

Потом след её затерялся, но Колесов помнил легенду о том, что в медных рудниках некогда жила царица – вздорная девка, коварная и порой злобная. Она заманивала к себе молодых девушек и парней, запутывала в лабиринтах малахитовых пещер себе на забаву. Они служили ей, пока не надоедали или получали «отпускную» на время «сна»…

Основываясь на таких сведениях, легендах и предположениях, собирала Атлантида по миру своих непутевых детей. Дёргала за тонкие ниточки сказаний, плутая, словно Тисей в лабиринте Минотавра. Одни прославились так, другие иначе, но незаметными они не сумели выйти из этой ловушки времени….

Когда Светозар и Тургай вошли в возраст, Колесов отправил гонцов к Стрижевскому в Европу, и в Южную Сибирь к Кусаиновым, получить весточку и просить в жёны своим сыновьям «бессмертных» дочерей Атлантов. Не должен «бессмертный» оставаться одиноким. Терять любимых, близких людей, как страдал и терял их Всеволод? Нет. Для «бессмертных» должны быть – «бессмертные».

Глава шестая. Сватовство

Вот уже который раз к нему наведывался Сидон. Не часто, но раз в пять лет точно. Как раз в этом году Борис его ждал как никогда. В том смысле, что он его никогда не ждал, но сейчас тоска была особенно сильной, и Стрижевский подумал о Сидоне.

Стрижевский уже давно никого не ждал, с тех пор, как умерла Виктория. Они прожили долго и счастливо полвека, всего только полвека! Как же это мало по сравнению с вечностью! У них было всё и всего много! Сто лет счастья! У них были дети, внуки, правнуки, которые ни на минуту не оставляли его одного. Род его разрастался, как трава на вспаханном поле по весне. И чем больше становился род, тем более одиноким чувствовал себя Стрижевский.

– Все! Да кто такие эти все? Все – это все! А значит никто! – кричал в бане сильно выпивший Борис. Сидон с трудом переносил подобные посиделки, сердце уже не то.

– А теперь окунёмся в заливе и баиньки, – пытался вытащить его из бани Сидон зак,идывая тяжелую руку Бориса себе на плечо. – Тебе нужно жениться!

– Думаешь, так просто – жениться? Жена должна быть одна и на всю жизнь! А где ты такую сыщешь? Нигде!

– Колесов говорит у него правнучка на выданье.

– Да что мне Колесов и какая-то праправнучка! Я что извращенец какой? Мало мне того греха…

– Ты пропойца, Стрижевский! Если не бросишь…

– А ты, откуда про Колесова знаешь? Про Колесова только я знаю!

– Я тут недавно с Геркулесом выпивал…

– Это кто?

– Герой древнегреческий. Он мне про Колесова такое понарассказывал – и смех и грех вспоминать.

– Ну, и что он там вычудил?

– Колесов рассказал ему, как тот Авгиевы конюшни почистил, хвалил за находчивость, а Геркулес ещё и слыхом про них не слыхивал!

– Да ты что! Правда? Ну дает Колес! Вот так прокололся!…А что до внучки, не можно мне брать её в жены.

– Почему же?

– Родная она мне.

– Что ещё за бред?

– Когда мы с Колесовым разошлись, со мной пошла девушка из «бессмертных». Колесов, может, знает, чьей дочерью она была, но точно не из начальных. Она сохла по мне. Я знал. И когда Виктория была уже в возрасте, Полина, так её звали, просила меня стать отцом для её ребенка. Виктория была согласна. И даже благодарна за то, что Полина спросила её разрешения.

Полина зачала и уснула на шестом месяце беременности. Сон был недолгим, и, проснувшись, она разрешилась девочкой. Я, конечно, был рад, но не то чтобы сильно баловал мать и дитя, а когда Колесов прислал сватов за дочкой для Светозара, Полина ушла вместе с ней.

Если сейчас на выданье девочка по линии Полины, то она моя кровная внучка.

– Ну и намутили вы, везде бардак! Коли так, тебе бы на свадьбу съездить, хоть внучку, правнучку, или кто она там, замуж выдать!

– Не думаю, что меня там ждут.

– Ну так давай проверим!