На перекрестках фэнтези. Сборник фантастических произведений

Не раздумывая, Даймон ударил. Лист амальгамированного стекла со звоном рассыпался на осколки. Теперь путь назад отрезан. И в мир, небо которого загородили бесчисленные звездолёты. И к Рапу. И уж подавно к ферме Звероловов и прошлой жизни.

ПАРАДОКС ПОД ЗАБОРОМ

В жизни я не попадала в более глупую ситуацию. Идёшь со своим парнем выпить по чашке кофе в маленьком кабачке, шагаешь по дорожке, усыпанной осенней листвой, думаешь о вечернем сериале, а из тополиной рощи вдруг выскакивает совершенно незнакомый субъект и надрывно голосит:

— Вот, значит, как?!

В первый момент я не поняла, кому предназначена реплика. Даже оглянулась.

— Что же ты отворачиваешься! Уж и видеть не хочешь?

Вот тогда сомнения и отпали. Я ещё раз посмотрела на незнакомца. Короткое пальто, немного выступающая нижняя челюсть, глаза чёрные и смотрят с несвойственной многим прямотой. Я бы назвала парня симпатичным, если бы он не был в стельку пьян. Да, он был пьян. Это без труда читалось — по косвенным признакам — щеки пунцовые, слова вязкие… Из прямых признаков была ополовиненная бутылка водки, которую он держал в одной руке. А в другой — вы не поверите! — держал за шкирку котенка. Полосатого и пушистого, с расставленными лапами и огромными зелеными глазами, которые, очевидно, раскрылись ещё больше оттого, что хозяин стянул кожу на загривке. Эти глаза испуганно озирали окраину пятого микрорайона, они до ужаса напоминали глаза моего Аниськина, к руке которого я прижималась. Вечно какой-то шуганый и затравленный взгляд, да и характером он настоящий ребенок — тридцать лет тепличного созревания и выкармливания мамой. Можно отбросить сомнения: черноглазый незнакомец обращался ко мне. Разыгрывал передо мной сцену ревности, вот только вижу я его впервые в жизни!

Все случилось неподалёку от моего дома. С одной стороны раскинулся парк, который незаметно превращается в лес, где ещё бегают зайцы. А с другой — стена пятиметровой высоты, наверху которой вьется кольцами почерневшая от коррозии колючая проволока. Стена сложена из красного кирпича ещё в девятнадцатом веке, а потому отличается от современного зодчества особой крепостью. За ней прячется, какой-то секретный объект. Комплекс зданий, целый квартал — то ли завод, то ли лаборатория. Эту стену я помню с детства, всю жизнь она со мной. Правда, в последние годы мне кажется, что нет там никакого секретного объекта. И ограда эта стоит только потому, что коммунисты не могли сломать, хотя пытались после прихода к власти…

— Извините, вы кто? — опасливо спросила я у незнакомца, крепко прижимая к себе руку Аниськина, ища в ней защиту, хотя надеяться особенно не на что. Аниськин уже сейчас делает всё возможное, чтобы походить на того испуганного котенка, который болтается в щепоти незнакомца.

Он не из госпиталя и не институтский однокурсник. Школьного одноклассника вспомнить труднее, но таких черноглазых у нас не было. Возможно, мы ходили в одни и те же ясли, но тогда по какому праву он обращается ко мне, как обиженный любовник?

«Потому что он пьян! — внезапно пришла в голову спасительная истина. — Этим все объясняется. Простой и логичный вывод. Перепутал меня со своей девушкой».

— Вы кто?! — с сожалением передразнил он. — Уже позабыла, как меня зовут? Я ждал вчера, а ты не пришла. И вот, оказывается, теперь гуляешь с каким-то хмырем!

— Это неправильно! — возразил Аниськин со свойственной ему академичностью. — Я не хмырь, а кандидат биологических наук.

Незнакомец фыркнул.

— Простите… но где мы встречались? — спросила я.

— Все, это конец, — обреченно произнес он и сделал ко мне несколько неровных шагов.

Я испуганно отстранилась, но угрозы в его действиях не было. Черноглазый парень запихнул котенка под мышку — снаружи осталась только маленькая головенка, — освободившейся рукой достал что-то из внутреннего кармана и сунул в мою руку.

— Вот перстень, который ты мне дала. И прощай! Навсегда!

И он ушёл обратно в тёмную рощу, которая незаметно превращается в лес, где ещё бегают зайцы. Ушел вместе с бутылкой водки и котёнком, зажатым под мышкой. Я облегченно вздохнула. Хорошее это слово «навсегда». Особенно приятно его услышать, прощаясь с назойливым незнакомцем. Я раскрыла ладонь и обнаружила в ней тяжёлый чёрный перстень, сделанный, кажется, из обсидиана. Вправленный камень был кровавым и мутным, на плоской полированной поверхности вырезаны три дуги, соединенные в трёхлучевую звезду. Линии невольно притянули взгляд, я проследила их путь и поняла, что они образуют хитрую «бесконечность», которую в древности изображали кольцом, а сейчас повалившейся восьмеркой.

Такой гнетущий перстень на руке будет смотреться ужасно. Он больше подошёл бы мрачной колдунье, шепчущейся с душами умерших, чем современной женщине, пусть и выпускнице мединститута, которая, правда, тоже знает о мертвецах не понаслышке.

Подняв глаза, я наткнулась на суровый взгляд Аниськина.

— И как ты собираешься объяснить визит этого индивидуума, Вера? — спросил он с вызовом, причмокивая проваленной нижней губой.