На перекрестках столетий

За деревней Высокое, на правом берегу Волхова, почти до самого Новгорода тянутся остатки печально известных аракчеевских военных поселений. Недобрая память сохранилась о них в народе, солдатскими застенками окрестили в России эти казармы из обожженного кирпича с белокаменными колоннами у входных дверей. Не одно поколение крестьян было до смерти замучено здесь бессмысленной муштрой и жесточайшей палочной дисциплиной.

Первую остановку сделали у деревни Муравьи. Не успели путешественники пристать к берегу, как их сразу же окружила местная детвора. Подошли и взрослые.

— Далеко ли на таких судах путь держите? — спросил коренастый мужчина в черном кителе.

Студенты привычно поведали собравшимся о своем походе. Их слушали с большим интересом.

— А вы здесь во время войны были? — в свою очередь, обратились они к пожилому мужчине в кителе.

— Да. Как оправился от ранений, так сюда и подался, — ответил тот.

— А при немцах где жили? В деревне?

— Какая там деревня! В лес мы ушли, к партизанам. А дома наши немец спалил…

— Скажите, вам о Володе Падорине что-нибудь известно? Мы по пути его могилу видели.

— Как же! Он в соседнем отряде был. Встречались. Однажды над Порожками совсем низко немецкий самолет пролетал. Володя обстрелял его. Самолет загорелся и упал в лес. Ну а в деревне нашелся предатель, Федор Кузьмин, который донес на Падорина коменданту. В Порожки сразу же прибыл отряд карателей. Володю схватили и повесили, а деревню, известное дело, сожгли.

— А предатель? Неужели этому гаду удалось потом скрыться?!

— Нет, не ушел, мерзавец, от нашего партизанского суда. Он ведь за время оккупации не одного Володю выдал…

Студенты пригласили старого партизана отобедать вместе с ними у походного костра, но он отказался, сославшись на дела.

— Не удалось мне в свое время так вот поплавать, хоть и всю жизнь на реке. Война помешала. А потом уже поздно было, да и здоровье после ранений стало не то, — сказал он на прощанье. — Давайте теперь вы за нас наверстывайте. Счастливого вам пути!

…И снова вьется меж зеленеющих холмов широкая водная дорога. Идут ушкуи вверх по Волхову. Германово, Уголки, Катовицы… Скоро Новгород.

В семь часов вечера миновали Кречевицы. Очень красиво устье впадающей здесь в Волхов реки Мсты с развалинами старинного Хутынского монастыря, разрушенного фашистами в годы войны. Тут и решили заночевать, а в город отправиться поутру и, не торопясь, подыскать место для лагеря.

Первым на берег выскочил засидевшийся в ушкуе Дружок, отряхнулся и с радостным лаем принялся носиться кругами по песку, распугивая ковылявших вдоль кромки берега чаек.

Не прошло и получаса, как к вечернему небу потянулась голубоватая струйка дыма и у костра вкусно запахло жареной рыбой и картошкой.

А речную гладь между тем продолжали бороздить моторки и прогулочные катера — новгородцы, большие любители водного туризма, выбирались после работы отдохнуть на Волхов или полюбоваться закатами на озере Ильмень. В пору белых ночей они здесь особенно красивы.

Пока путешественники ужинали, одна моторная лодка несколько раз прошла вблизи лагеря и затем, заложив крутой вираж, пристала рядом с ушкуями. Подъехавшие, а их было трое: высокий немолодой мужчина, проворный парень лет двадцати и молодая девушка — с любопытством осмотрели диковинные ладьи и подошли к костру.

Старший из них вежливо поздоровался и задал традиционный вопрос:

— Откуда плывете?

— Из Ленинграда, — ответил Володя.

— Ого! И как долго?

— Сегодня десятый день.

— А куда направляетесь?

— Хотим пройти древним торговым путем «из варяг в греки».

— Как?! До самого Черного моря?

— Вот именно.

— Ну, орлы. И суда у вас той эпохи. Ушкуи, кажется, назывались. Где же вы их достали?

Понемногу разговорились и познакомились. Гости, сотрудники газеты «Новгородская правда», очень заинтересовались экспедицией студентов и предложили им зайти по прибытии в Новгород к ним в редакцию, чтобы повторить свой рассказ их коллегам. «Обязательно напишем о вас в газете», — обещали журналисты.

* * *

Новгород возник внезапно. Показались Антониев монастырь и развалины Зверина монастыря на берегах Волхова. Потом на горе появилась ажурная радиомачта, забелела старинная церковь Иоанна Богослова на Витке, окруженная палисадниками. Ее сменили судоремонтные мастерские, товарная пристань с баржами и буксирами.

Впереди повис над рекой шоссейный мост. За ним вытянулись вдоль берега могучие стены и башни Новгородского кремля. Высоко в небо устремила свой шпиль белокаменная звонница, и золотился в лучах солнца купол Софийского собора.

Это о нем, древнем Новгороде, слагались сказания и легенды. В нем, по преданию, жил Садко.

За кремлем возвышался памятник 1100-летия Новгорода — бронзовая ладья на каменном постаменте, а скачущий воин возвещает об одержанных победах.

Пока плыли к пристани, Нина Николаевна рассказывала ребятам о новгородской земле.