На перекрестке двух миров

Уже приподняв руку с перстнем, я опустила ее, так и не сумев решиться на жестокость, даже во имя дела, важного не только для меня. Танияр мягко сжал мое запястье, и я подняла на него взгляд. Супруг прикрыл глаза, так говоря, что нужно решиться. Он же и уложил мою ладонь на грудь мага, уместил рядом свою ладонь, и перстни снова наполнились силой Белой мира.

— Потерпите, друг мой, — попросила я магистра.

Элькос снова приподнял голову, наблюдая за нашей манипуляцией, но вскоре уронил ее и скривился. Первой руку отдернула я, затем убрал свою Танияра.

— Магистр, — позвала я, но Элькос сразу не откликнулся.

Теперь он лежал, прикрыв глаза. Дыхание мага немного сбилось, но кривиться он перестал. Протянув к нему руку, я погладила магистра по щеке. Он посмотрел на меня, но вновь смежил веки и некоторое время безмолвствовал. И когда я уже решила, что мы сделали Элькосу хуже, он, наконец, заговорил.

— Какое странное ощущение, — голос мага прозвучал хрипловато, но без страдания. — Вначале мне показалось, что на грудь навалился кусок льда, а затем… — Элькос пожевал губами, явно подбирая аналогию: — Будто кровь застыла прямо в сосудах. Знаете, как наползает иней, что-то в этом роде. И когда холод собрался в животе, появилось ощущение тысячи иголочек. Это было болезненно, но терпимо. Неприятно стало, когда холод начал отползать… как замерзшие на морозе ноги отходят в тепле. Но… — магистр, наконец, снова открыл глаза, — мне стало немного лучше. Кажется, я даже могу встать.

Однако бравада мага закончилась, едва он встал на ноги. Слабость его никуда не делась, и Танияр поддержал Элькоса. А когда мы вернулись к столу уже втроем, в столовую вошли слуги, чтобы расставить блюда со снедью взамен тех, которые исчезли, пока мы находились в каменном зале.

Танияр отвел магистра на нашу сторону, благо величина стола и количество свободных стульев позволяли, туда же для него и поставили прибор. Элькос сел рядом с моим супругом, потому что его светлость отвоеванное у шубы дайна место уступать не желал. Теперь мы вчетвером сидели напротив четверки танров. И пока слуги суетились, в столовой сохранялось молчание, но когда мы вновь остались одни, Штоссен произнес:

— Прошу.

Мой супруг, подняв вилку, с интересом повертел ее в руках и, хмыкнув, подвел итог своему исследованию:

— Шамкаль.

— Верно, — на родном языке с улыбкой ответила я.

— Что это означает? — полюбопытствовал Нибо.

— Шпилька, если дословно, — пояснила я. — Но вообще так называется наш столовый прибор, который заменяет вилку.

— Любопытно, — ответил герцог, и в столовой вновь повисло недолгое молчание.

Элькос бросал осторожные взгляды на танров, однако спрашивать их о чем-либо не решился, чувствуя за собой вину. Танияр с заметным интересом пробовал поданные кушанья, а я негромко подсказывала ему, что и с чем лучше всего сочетать, так возвращая ему любезность, оказанную мне на празднике лета. Рядом время от времени тихо фыркал Ришем, особо более ничего не выговаривая.

Наконец, устав слушать невнятные звуки, я повернула голову и с укоризной посмотрела на его светлость.

— Это всего лишь уходит напряжение, — ответила Нибо.

— И снова ложь, — не подняв на него взгляд, произнес Исбир.

— Безобидная, — заметил Дэвинн.

— Он скоро привыкнет, — добавил Консувир. — Уже привыкал.

— Могу я попросить вас о любезности? — с ноткой раздражения спросил Ришем. — Не могли вы не обсуждать меня?… И вообще не читать моих мыслей.

Танры не ответили. Впрочем, эту их привычку обсуждать всё, что видят, легко было понять. Многие века они были закрыты в пределах поместья и не имели иных развлечений, кроме самообучения и наблюдения за редкими гостями. Наверное, танры даже стали чем-то вроде единого разума.

— Разум у каждого свой, — ответил моим мыслям Дэвинн. — Но во многом вы правы. Мы привыкли обсуждать всё, с чем сталкиваемся.

Теперь и мне захотелось повторить за герцогом его просьбу не читать меня. Это и вправду раздражало, даже порождало ощущение, будто находишься обнаженной на площади полной людей…

— Нас всего четверо, — тут же с улыбкой отозвался Консувир.

И во мне вновь всколыхнулась любознательность.

— Почему звезда имеет семь лучей? — спросила я. — Или это связано с распределением силы?

Исбир откинулся на спинку стула. Он пригладил взлохмаченную шевелюру и ответил:

— Количество лучей построено по количеству магов, впервые вставших в круг. Нас было семеро, осталось четыре.

— Почему?

Мне подумалось, что танры не станут отвечать, но ошиблась. Теперь заговорил Дэвинн:

— Мы не бессмертны, и не каждый имеет силы существовать бесконечно. Первый из нас погиб, когда к источнику пробрался вор. Мы простили его и отпустили, а вор вернулся в следующий раз. Мы тогда были еще юны, и наш брат пытался увещевать негодяя, но тот убил его. Нового тела не было, и первый из нас ушел.

— С тех пор мы написали законы, которым следуем всё наше существование, — добавил Штоссен. — Мы не слушаем уговоров, оправданий и не верим клятвам. Вор должен платить за обман. Энергия возвращается в источник, преступник умирает.