На перекрестке двух миров

— Каждый раз засыпая, я всё боюсь поутру обнаружить, что ты — всего лишь сон, — призналась я. — Грезы так обманчивы, а я немало видела их за время нашей разлуки.

— Как и я, — ответил Танияр и перетянул меня вперед. Теперь я оказалась прижатой спиной к его груди, и супруг, обняв меня, уместил теплые ладони на еще более округлившемся животе. — Наверное, поэтому я сплю так мало. Сначала не хочу закрывать глаз, а проснувшись, уже не могу снова заснуть. Лежу и смотрю на тебя.

— Но сейчас ты стоял ко мне спиной, — с улыбкой заметила я.

— Я слушал твое дыхание, — парировал дайн, — и смотрел, как просыпается мир. Красиво.

Развернувшись к нему лицом, я заглянула супругу в глаза. Он улыбнулся и, заключив мое лицо в ладони, провел по щекам большими пальцами, а после склонился к губам. Но когда дайн уже хотел отстраниться, теперь я сжала его голову ладонями и прошептала:

— Не могу без тебя.

Танияр прижал меня к себе и зарылся пальцами в волосы на затылке.

— Я готов привязать тебя к себе, лишь ты больше не исчезала, — услышала я ответ и с улыбкой кивнула:

— Привяжи. Моя судьба быть рядом с тобой. Так предначертали Боги.

Супруг усмехнулся, и я подняла на него взгляд:

— Мне они предначертали ждать тебя, искать и догонять, чтобы ты могла исполнить свое предначертание.

— Смертным не понять божественного промысла, — философски заметила я и, хмыкнув, вновь прижалась к мужу. — Надеюсь, более нас не разлучат.

— Отец милостив, — ответил дайн.

— И Хэлл не оставит, — поддакнула я.

Я и сейчас любовалась супругом, глядя в окошко кареты, покрытое дорожной пылью. Танияр почти всегда ехал рядом с каретой, и я могла посмотреть на него, как только ощущала такую потребность, а возникала она часто. Назовете меня одержимой? О да! И у меня не найдется ни сил, ни желания спорить. Я была одержима собственным мужем, и вовсе не желала исцеления.

Почувствовав мой взгляд, Танияр обернулся и послал мне ласковую улыбку. Откинувшись на спинку сиденья, я закрыла глаза и легко вздохнула. Мне было неимоверно хорошо!

— Как же я рад видеть вас по-настоящему счастливой, — услышала я и посмотрела на магистра.

Маг глядел на меня с улыбкой. Элькос совершенно оправился, пока мы ехали. Впрочем, перестал ощущать слабость он довольно быстро, но теперь и вовсе был полон сил. Последние несколько дней мы с Танияром даже не вливали в него энергию Белого мира, потому что магистр был напитан ею под завязку, как он сам выразился. Ставить опыты с открытием портала было решено уже в Тибаде, а пока наш добрый друг и, похоже, новый подданный привыкал к новой магии и учился ею управлять.

Первую неделю Элькос только поглощал то, что мы ему давали в небольшом количестве, но на второй неделе пути попросил дать ему больше.

— Но если навредим, помочь уже будет некому, — заметила я. — Танры остались в Каменной пустоши.

— Будет много, я просто выплесну излишек, — заверил меня маг.

Однако ничего выплескивать не пришлось. И пока я с волнением наблюдала за тем, как магистр кривится, получив увеличенную дозу, он сам требовал не останавливаться. А когда Танияр первым убрал руку, и перстни потухли, Элькос возмутился:

— Зачем? Я еще могу терпеть, продолжайте.

— Завтра, — ответил дайн.

— Завтра, — кивнула я вслед за супругом.

Магистр фыркнул, но спорить не стал. А утром, когда пришла пора отправляться в дорогу, я застала мага с побелевшей от инея рукой. Охнув, я поспешила к Элькосу, уже хотела сжать его ладонь и попытаться отогреть, но он отдернул руку:

— Она не отмерзла. Вот, смотрите.

Маг снова поднял руку, и изморозь истаяла, не оставив и капельки воды. Кажется, попросту втянулась в поры. А спустя мгновение вновь появилась, но покрыла только ладонь. Однако спустя пару секунд собралась в центре ладони и закружила маленьким вихрем.

— Пока получается только это, — сказал магистр, — но я учусь. Со временем, должен научиться использовать только энергию без всяких явлений вроде инея. Если этого, конечно, ни потребуется.

С тех пор я не видела занятий Элькоса, он предпочитал делать это в одиночестве на ночных остановках. Маг теперь редко проводил с нами вечера. Иногда сидел недолго после ужина, но чаще сразу прощался до утра и уходил в свою комнату, оставляя нам с супругом в компанию только герцога. Впрочем, общество Нибо совсем не тяготило. Он вел себя вновь легко, был общителен и любопытен. Двум правителям и воинам было о чем поговорить.

Что до магистра, то я спрашивала, каковы его успехи, и Элькос неизменно отвечал:

— Учусь, душа моя, учусь, — а после заканчивал со смешком: — Кто бы знал, что в свои годы я вновь стану студентом.