На перекрестке двух миров

В родной особняк или же в поместье, находившееся за городом, я и вовсе не могла сунуться. На каком основании? Шанриз Тенерис нет, и уже не будет в этом мире. К кузенам я тем более не желала перебираться. После некоторых размышлений с дядюшкой мы решили не оповещать их о том, что я жива и здравствую. Нет, они бы не выдали, однако чем меньше людей знают, тем в большей сохранности тайна.

И уж точно я не могла скрыться у Фьера Гарда. С ним мы, кстати, тоже еще не виделись. Пока длились празднества, я решила отложить наше свидание. Но это Фьер! Его же супруга, несмотря на мое участие в судьбе их пары, почти сразу выказала изрядную долю ревности, из-за чего мы с его милостью едва не разорвали отношений. Правда, именно мой дорогой друг не позволил этого сделать, и я была тому только рада. Однако подобное отношение ко мне баронессы Гард могло обернуться против меня. Нет уж, пусть ее милость, как и мои кузены, пребывает в неведении. В данном случае оно — благо.

И благо это для всех без всяких исключений. Король ни в коем случае даже не должен заподозрить, что я переступила грань этого мира и нахожусь у него под носом. Меня не терзали воспоминания о нем, а его терзало несбывшееся желание, только и всего. И если бы он даже заполучил меня сейчас, то мое нынешнее положение привело бы его в бешенство. Кто знает, выжила бы я после того, как он узнал, что жду дитя от другого мужчины? С ревностью государя Камерата вытерпеть наличие соперника было невозможно. А если бы и выжила, то что стало бы с моим ребенком?.. Нет! Нет, нет и нет, даже думать о таком подобно кошмару. Пусть Ив Стренхетт никогда даже не заподозрит, что мы вновь делим с ним один город.

Но дело не только во мне и моем ребенке, но и в людях, которые близки мне по крови и душевно. Он не простит их молчания, не пожалеет и не вспомнит заслуг. Будет мстить и мстить жестоко. Дадут Боги, однажды я все-таки вернусь домой в Белый мир, но мои родные и друзья останутся. Я хочу уйти, точно зная, что им ничего не угрожает. Я вернулась, чтобы успокоить их, но не погубить. Так и должно быть, иначе жить дальше и быть счастливой я уже не смогу…

Закрыв глаза, я прижала ладонь к животу и неожиданно для себя улыбнулась. Как уже бывало в такие моменты, я пришла в восторженное ошеломление. Во мне зрела новая жизнь! Невероятно! И зародилась она на стоянке в лесу, когда Танияр заманил меня во тьму… а может, и чуть позже, но вскоре после нашей встречи на дороге в Иртэген.

— Возлюбленный мой, — прошептала я, обращаясь к недостижимому сейчас супругу, — я сберегу твое дитя, клянусь. Я вернусь, и ты возьмешь его на руки и увидишь, как велика моя любовь к тебе. — И, открыв глаза, я повторила: — Клянусь.

Стук в дверь вырвал меня из размышлений. Встав с окна, я отозвалась:

— Войдите.

Это был дядюшка. За своими мыслями я упустила момент их с тетушкой возвращения.

— Мне сказали, что вы покидали дом, — сказал его сиятельство, усаживаясь в кресло. — Ходили смотреть на выезд государя?

— Ох, дядюшка, — вздохнула я и присела во второе кресло. — Лучше бы уж осталась здесь. Я сотворила великую глупость и теперь опасаюсь последствий.

— Что случилось? — чуть нахмурившись, спросил граф.

Рассказ мой был недолог, и когда я закончила спустя несколько минут, его сиятельство в задумчивости постукивал кончиками пальцев по подлокотнику кресла. После покачал головой, вздохнул и накрыл подлокотник ладонью, словно поставив точку в своих размышлениях.

— Позову-ка я нашего мага, — сказал дядюшка. — Придется ему все-таки сделать вам маску. Так будет надежней, хоть и потребует от него затрат.

— Каждая капля его силы бесценна, — возразила я. — Мне подумалось, что я могу съехать от вас, чтобы не подвергать опасности, правда, ума не приложу — куда.

— Так ведь и некуда, дитя мое, — улыбнулся дядюшка. — Более того, я сам не желаю вас отпускать. Да и какой смысл? Вы сами говорите, что признаков волнения в свите не увидели, а герцог более не искал вас взглядом в толпе. Вероятно, он сам решил, что обознался. В любом случае, мы узнаем об этом уже вечером. Если его светлость не явится в поисках вас, стало быть, и переживать не о чем.

Едва успокоенная его словами, потому что они были справедливы — никто не озирался и не искал меня взглядом, я вновь вскинула голову и посмотрела на его сиятельство.

— Думаете, он может прийти?

Граф усмехнулся и кивнул:

— Если уверился, что увидел вас, то — да, вполне может. Он ведь был влюблен в вас, дитя мое, и влюблен безответно. Ничто так не западает в душу, как любовь к женщине, которая осталась недостижимой мечтой. Он не забыл вас к тому времени, когда вы исчезли, потому должен помнить и теперь.

— Ох, дядюшка, — повторила я, зябко потерев ладони.

Его сиятельство потянулся и потрепал меня по коленке: