На перекрестке миров (СИ)

Я прикрыла глаза и, отрешившись от прочего, вновь погрузилась в чужеродную, но такую чарующую музыку. Позволила дикому первобытному ритму проникнуть внутрь, разлиться по венам и самому задать темп моим движениям. То плавным, текучим словно воск. То резким, рваным и надрывным, избавляющим от напряжения и опустошающим.

На Хана я старалась не глядеть. Знала, что он непрерывно следит за мной, и боялась сбиться от его хищного, голодного взгляда. Будь рядом кто-то другой, я бы позволила себе поиграть. Приблизилась бы достаточно близко, чтобы свести с ума. Игры с мужчинами всегда меня забавляли. Но сейчас опасность была слишком реальна. А тот, кто наблюдал за танцем, был слишком неприятен. И потому я представила, что нахожусь тут одна. Что вокруг нет ничего, кроме всепоглощающего ритма и нежного бархата ингирской ночи.

Вскоре стало жарко. Я почувствовала, как взмокла спина. Как пот с шеи сочится за ворот. Нестерпимо хотелось сбросить с себя тунику, но я понимала, что это лишь ускорит развязку. А я была настроена как можно дольше тянуть время. От входа на балкон, занавешенного тонкой тюлью, тянуло прохладой, и я инстинктивно подалась туда. К свежести и невесомому ветерку.

И почти сразу почувствовала, как натянулась цепь.

— Ну куда же ты? — обманчиво ласково прозвучал голос Тануша, и он плавно потянул меня к себе.

Я сбилась с ритма и чуть не споткнулась на ровном месте. Вцепилась обеими руками в душивший ошейник.

— Иди ближе. Я не кусаюсь, — заявил Хамелеон. Хищный оскал его, тем не менее, утверждал обратное. — Ты так страстно танцуешь. Прямо не терпится испробовать тебя в другом.

Я неожиданно оказалась у самого ханского ложа. Следующий, отнюдь не плавный, рывок заставил упасть на колени. Тануш махнул рабам, и музыка разом оборвалась. По всей видимости, правитель предпочитал предаваться утехам без свидетелей.

Музыканты тенью выскользнули из покоев, а вожак неуловимым движением переместился на кресле и подался бедрами вперед.

— Ну как, готова поработать ротиком? — и начал медленно расстегивать пояс на штанах.

Я машинально отпрянула. Да за кого он меня держит?! Не буду! Ни за что!

Ошейник болезненно впился в кожу, и, чем сильнее я упиралась, тем сильнее натягивался золотой поводок. Хамелеону тоже нравилось играть. Из глаз брызнули слезы — даже не столько от боли, сколько от обиды. Ощущение собственной беспомощности — что может быть хуже?

Я поискала глазами хоть что-то, чем можно защищаться, и углядела возле подноса с фруктами двузубую вилку на длинной ручке. На мгновение перестала сопротивляться натяжению цепи и, прежде чем ухнуть в объятия извращенца, успела ухватить холодный металл. А потом, не раздумывая, всадила вилку в мужское бедро.

— Ашша тхар ксы! — яростно взревел Хан, и в змеиных глазах отразилась неконтролируемая ярость.

Я увидела, как ингир коротко замахнулся, а в следующее мгновение голова моя чуть не раскололась от удара в ухо. Вокруг тотчас родился противный звон, в глазах поплыло, и я кулем осела на пол.

И почти тотчас вновь почувствовала, как сдавило горло.

— Ах ты, сссучка! Будешшшь делать то, что я прикажу, поняла?!

Хануш яростно дернул меня за ошейник, и я повалилась к нему на колени, уткнувшись носом в голый татуированный живот. Брезгливо зажмурилась и сжала зубы. Уперлась руками в мягкие подушки за широкой ингирской спиной.

Но что опытному воину мои слабые потуги?

Хан болезненно ухватил меня за подбородок, впившись длинными когтями в нежную кожу, а второй рукой потянул за волосы на затылке. Еле слышно зашипела, уже окончательно понимая, что сопротивляться бесполезно, и тут раздалось разъяренное:

— А ну убери от нее руки, грязная тварь!

Меня резко отпихнули в сторону, и уже теперь я окончательно распростерлась на ковре. Словно сквозь толщу воды донесся до меня отдаленный грохот, и, с трудом повернув ноющую шею, я увидела чьи-то ноги. Сандалии… и пальцы. Вполне себе человеческие!

Подняла взгляд и печально улыбнулась. Рей. Ты пришел мне в видениях, чтобы последний раз…

— Ах ты, хрен собачий! — рявкнул знакомый голос, злой и вполне себе реальный.

Воздух рассек свист плетки, а я, с трудом подтянувшись на руках, почти вползла в кресло Тануша и обессилено откинулась на подушки.

В покоях уже кипел настоящий бой. Отстраненно подумав, куда же делась стража, я испуганно смотрела, как кружат друг напротив друга эвриец и антреец. Оба пугающе сильные, ловкие, похожие на свирепых оскалившихся хищников. В руке Хамелеона невесть откуда оказался узкий изогнутый кинжал. Второй же рукой он застегивал пояс, и мне совершенно не к месту пришла мысль, что было бы забавно, если бы с эврийского владыки в такой момент сползли портки.

Я глупо хихикнула, а следом взвизгнула, почувствовав прикосновение к собственной шее.

— Тихо ты, — насмешливо фыркнули мне в ухо, — так и поранить могу.

Испуганно замерла, скосив глаза в сторону знакомого голоса. И уловила, как почти незаметно, но все же шевелятся рядом очертания руки и вихрастый профиль. Вот точно смотришь на сосульку на фоне вечерних огней.

— Ше-ед? — выдохнула испуганно. — Я думала, ты нас бросил…