На перекрестке цивилизаций

Странное впечатление производят эти башни, особенно внутри. Уходящие вверх стены с бесчисленными безмолвными каменными барельефными портретами, глядящими в лицо друг другу. Видимо, у пальмирских граждан существовал культ мертвых или просто повышенная тяга к увековечиванию своей личности. Помимо погребальных башен здесь есть еще и погребальные сооружения под землей. Насколько я знаю, конфигурация таких подземных кладбищ стандартна и имеет форму опрокинутой буквы Т. Теперь уже трудно сказать, насколько глубоко они были расположены. Много нанесло и много унесло песка за эти века.

Нам показали одно из таких сооружений, известное под названием «Могила трех братьев». Вдоль стен подземелья тянутся шесть рядов углублений, в которые помещали умерших. В правом, боковом помещении можно видеть три каменных саркофага, украшенных высеченными рисунками: женская фигура, меч, птицы, змея, скорпион… Из объяснений экскурсовода следовало, что во втором веке три (врата — Намаин, Мала и Саэди оборудовали это погребенье, рассчитанное на 390 мест. Братья, а затем их наследники продавали ниши всем желающим. Строительство таких сооружений в Пальмире было делом обычным. Известны случаи перепродажи мест и даже спекуляции ими.

Гид предложил нам осмотреть еще одно захоронение, обнаруженное сравнительно недавно при прокладке нефтепровода. Мы снова влезаем в раскаленные, как духовки, автомашины и едем несколько километров прямо по пустыне. Жара. Пыль. Тряска. Однако то, что мы увидели, стоило и не такой дороги. Узкая каменная лестница вела на дно такой же узкой траншеи глубиной около шести метров. Спуск загораживала толстая труба нефтепровода, под которую приходилось подлезать. Лестница оканчивалась массивными каменными дверями, навешенными на столь же массивную дверную раму. И двери и рамы были отделаны прекрасной резьбой и украшениями. Наш проводник достал из кармана большой ключ, вставил его в скважину. Послышался лязг железа. Мы слегка навалились на дверные половинки, они легко и плавно разошлись. Высота их превышала два метра, ширина была около полутора, толщина— с хорошую мужскую ладонь. Я ошибся, двери были не навешены, а вставлены каменными шипами в соответствующие выемки в верхней и нижней перекладине рамы.

Впрочем, все эти измерения и сравнения я делал потом, в в тот момент я только охнул и застыл в изумлении у каменных дверей. Солнечные лучи не могли попасть в подземелье, но они создавали в нем голубую полумглу, и которой мерцали белые, изумительно выразительные барельефные бюсты, казалось, вчера лишь изваянные. Целехонькие все, как один. И все разные, как были разными люди, захороненные здесь две тысячи лет назад. Эффект был потрясающим. Это погребение имело обычную Т-образную конфигурацию. С глухой стены в конце первого коридора на нас смотрела типичная для Пальмиры каменная барельефная группа: возлежащая с чашей в руке фигура, очевидно, главы семьи или рода, а за ней сидящие плечо к плечу фигуры остальных членов семьи.

Странные цилиндрообразные головные уборы, как клобуки священников православной церкви, мягкие, широкие, в складках одеяния, не похожие ни на греческие, ни на римские. Застывшие позы, внимательные, кажется именно на тебя уставленные глаза. Это не было музеем. В музее старина воспринимается совершенно иначе. Резко ощущается дистанция времени. Здесь все было по-иному. Здесь, в царстве мертвецов, как это ни парадоксально, я будто ощутил на своей щеке дыханье совершенно другой цивилизации. Очевидно, это и есть чувство первооткрывателей.

Мы вышли на солнечный свет и постепенно обрели дар речи. Наш экскурсовод, безусловно, довольный произведенным эффектом, развел руками и показал на часы. Да, на сегодня было более чем достаточно.

От посещения арабской крепости Калаат ибн Маан, расположенной на одном из самых высоких и труднодоступных из окружающих Пальмиру холмов, мы отказались, устрашась грозного плаката: «Во имя заботы о Вашей жизни подниматься к крепости запрещается». Но впоследствии я буду жалеть, что не посмел ослушаться. Можно представить, какая чудесная панорама открывается с этого холма!

Единственно, на что мы еще оказались способными, это искупаться в реке Эфке, снабжавшей Пальмиру водой и бывшей когда-то предметом поклонения. Эфка — это подземная река, выходящая в одном месте на протяжении примерно сотни метров, на поверхность. Пещера, из которой она вытекает, весьма обширна. В самой пещере река достаточно глубока. Так что можно плавать. Пещера уходит далеко под гору. Но углубляться в нее у нас уже не оставалось времени. Прохладная вода Эфки имеет легкий, но устойчивый запах сернистого водорода.

Мы возвращались уже знакомой дорогой. Только солнце теперь светило нам прямо в лицо. И это давало повод лишний раз оглянуться назад. А вдруг где-то вдали, у горизонта, совьются в миражные нити уже навеки врезавшиеся в память колоннада, храм Бэл, башни долины мертвых… Пальмира.

Дорога в тысячи лет