На переломе

Всю ночь лихорадочно работали наши штабы, организуя управление артиллерией на новых рубежах. Штабы других родов войск так же напряженно готовились к следующему боевому дню.

На утро все было готово. На картах четко обозначилось положение пехоты, многочисленных артиллерийских полков и их штабов и, конечно, все, что известно о противнике.

Я не преувеличу, если скажу, что работа в артиллерийских штабах, особенно высших, была в своем роде искусством. Ведь для того чтобы успешно продолжать наступление, мало было знать, где к утру окажутся подчиненные части. Надо было точно знать, в каком они состоянии и в чем нуждаются. Тут-то и приходилось не только делать расчеты потребности в боеприпасах, горючем и т. д., но и принимать самые энергичные и разнообразные меры, чтобы своевременно получить все это.

Трудности, порой совершенно неожиданные, подстерегали нас на каждом шагу. То выяснялось, что в какой-то части кончилось горючее, а в другой вышли из строя автомашины, то заносило снегом дороги, то не оказывалось нужных снарядов на ближайших складах. И всем этим приходилось заниматься штабам, хотя в материальном обеспечении артиллерии первую скрипку играли отделы и отделения артиллерийского снабжения. Надо сказать, они великолепно справлялись со своими нелегкими обязанностями. С большой благодарностью вспоминаю прибывшего к нам в конце ноября 1942 года нового члена Военного совета фронта генерала К. Ф. Телегина. Он отдал много сил, труда и подлинно большевистского вдохновения для организации снабжения войск и сумел добиться четкой работы органов фронтового тыла, несмотря на крайне тяжелые условия. К. Ф. Телегин повседневно помогал и нашему управлению артиллерийского снабжения.

В течение 11–12 января войска противника, оказывая сопротивление на всех участках, начали отходить в глубь кольца. Но их упорство с каждым днем возрастало. И это понятно. Кольцо окружения сужалось, а фронт сокращался, что позволяло противнику уплотнять боевые порядки своих войск и даже выкраивать некоторые резервы. Кроме того, на мой взгляд, тут действовало еще одно важное обстоятельство. Недаром же говорят, что утопающий хватается за соломинку… А противник в те дни оказался в положении утопающего и для него соломинкой было ожесточенное сопротивление на каждом рубеже. Типичным примером может служить оборона немцев на реке Россошка, где они подготовили сильный оборонительный рубеж. Мы столкнулись с ним на третий день наступления.

В ходе боев 11 и 12 января наметился успех в полосе 21-й армии. В связи с этим было решено усилить ее артиллерией для развития удара. В ночь на 13 января ей были переданы из 65-й армии 1-я и 4-я артиллерийские дивизии, 99, 156 и 671-й пушечные полки и 318-й гаубичный полк большой мощности. Вообще перегруппировка такого количества артиллерии требует много времени, но у нас она была произведена очень быстро. Еще при планировании операции мы предусматривали возможность переноса усилий с участка 65-й армии в полосу 21-й. Поэтому еще тогда мы приняли меры для быстрого переподчинения артиллерии. В частности, боевые порядки полков 4-й артиллерийской дивизии размещались на стыке обеих армий. Командир этой дивизии Н. В. Игнатов, поддерживая 65-ю армию, имел связь и с командующим артиллерией 21-й армии. Поэтому даже не нужно было перемещать боевые порядки. Дивизия, не потеряв времени, переключилась на поддержку другой армии.

Получив усиление, 21-я армия смогла очень быстро — уже 14 января — сбить противника с рубежа Россошки. Нас заинтересовала система обороны противника, и мы решили осмотреть этот рубеж. И вот что мы увидели. Вдоль низкого берега замерзшей речушки через каждые 15–20 метров были отрыты одиночные окопы, а точнее — колодцы, где во время боя находились автоматчики или пулеметчики. О том, с каким упорством оборонялся каждый из них в своей яме-могиле, мы могли судить по огромному количеству стреляных гильз. Почти в каждом колодце обнаруживали труп немецкого солдата. Видно было, что здесь стояли насмерть. Правда, из показаний пленных нам стало известно, что насмерть здесь стояли не столько по патриотическим побуждениям, сколько под страхом смерти. Каждому солдату, самовольно оставившему свой окоп, была обещана офицерская пуля.

Здесь же мы смогли убедиться и в точности огня нашей артиллерии. Осмотренный нами рубеж был сплошь изрыт воронками снарядов и мин. Именно огонь артиллерии сломил сопротивление противника на Россошке, похоронив там немало немецких солдат.

Уже в первые дни наступления наши артиллеристы показали не только свое боевое мастерство, но и высокие моральные качества. В бою героизм стал массовым.

Каждый пройденный с боями километр требовал от бойцов подлинного мужества, героизма, мастерства. Но на миру, говорят, и смерть красна, а мне известны многие примеры героизма одиночек шоферов, трактористов и даже артиллерийских техников, которым сидеть бы в тылу, в своих мастерских, и заниматься ремонтом вооружения…