На переломе

И вот наступило долгожданное 10 января 1943 года. В 7 часов 30 минут командующий фронтом, его заместители — командующие и начальники родов войск — прибыли на наблюдательный пункт генерала П. И. Батова. Приехал и представитель Ставки маршал артиллерии Н. Н. Воронов.

Попутно замечу, что по условиям местности наблюдательный пункт П. И. Батова был до предела приближен к переднему краю и находился на одном рубеже с наблюдательными пунктами командиров стрелковых дивизий. Перед нами открылась несколько однообразная, но в то же время торжественная (это, наверное, от приподнятого настроения) панорама зимнего степного пейзажа. Были хорошо видны передний край и ближайшая глубина обороны противника, несколько подбитых вражеских танков, приспособленных под огневые точки.

Оглядываясь по сторонам, мы могли хорошо видеть огневые позиции нескольких минометных, пушечных и даже гаубичных батарей и дивизионов, разместившихся на совершенно открытом месте. Орудийные окопы для маскировки были обложены крупными снежными брусками.

В другое время подобное расположение огневых позиций артиллерии сочли бы по меньшей мере легкомысленным. Но мы знали: противник испытывал снарядный голод и берег каждый выстрел на самый крайний случай.

Н. Н. Воронов задал несколько вопросов Батову и Бескину и, получив удовлетворившие его ответы, не стал больше отвлекать их от хлопотных дел. На пункте командарма царило обычное в такие дни оживление. Мы тоже не стали в последние минуты мешать командарму, уверенные, что все нужное своевременно сделано.

20 минут нашего пребывания на наблюдательном пункте пролетели незаметно, и мы услыхали знакомые волнующие команды. В 7 часов 50 минут по телефонным линиям с пункта командарма, растекаясь по черным змейкам проводов, понеслось: «Оперативно! Сверить часы!» Потом, после небольших пауз, одна за другой над притихшей степью прозвучали команды: «Натянуть шнуры!» и, наконец, «Огонь!» Ровно в 8 часов 5 минут залп тысяч орудий разорвал тишину морозного утра.

В 65-й армии много потрудились, чтобы добиться одновременного открытия огня всей артиллерии, что вполне удалось. Артиллерия заработала необыкновенно дружно. 55 минут без малейшего перерыва, то немного утихая, то вновь усиливаясь, бушевал огонь. В расположении противника творилось что-то невообразимое. Такого не наблюдалось и 19 ноября. На этот раз мы имели артиллерии куда больше, да и огонь ее был организован лучше. Мощные огневые налеты сменялись периодами разрушения. После этого на противника вновь обрушивался ураган очередного огневого налета.

Орудийные расчеты работали с огромным напряжением. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как артиллеристы сбрасывали мешавшие им полушубки и шинели. Наши офицеры, находившиеся в это время на огневых позициях, рассказывали, что, несмотря на мороз, у солдат на гимнастерках выступала соль, а лица были мокрые от пота.

На пункте командарма собралось очень много наблюдателей, даже повернуться было трудно. Поэтому, взяв с собой начальников отделов, я перешел на ближайший дивизионный наблюдательный пункт. Оттуда было еще лучше видно, как артиллерия вспахивала оборону противника на глубину 4,5 и даже больше километров. И вот тогда мне вспомнились события, происшедшие четверть века тому назад. В моей памяти возникла картина артиллерийской подготовки, которую проводили немцы 17 августа 1917 года под Ригой. Та подготовка, длившаяся 6 часов, по-моему, была менее страшна, чем теперь наша, хотя она длилась всего 55 минут. Во время боев под Ригой я был пулеметчиком и хорошо чувствовал на себе артиллерийский огонь противника.

Вспоминая о тех далеких днях, я удивлялся методу, которым пользовались тогда немецкие артиллеристы. Они последовательно обрабатывали сначала первую, потом вторую, третью и четвертую траншеи. От такой артиллерийской подготовки легко было уберечься. Когда немецкая артиллерия открывала огонь по первой траншее, в остальных все уже знали, что нужно уходить в укрытия. И когда огонь доходил до них, его эффективность была не так уж велика. Немцы не использовали такой фактор, как внезапность открытия огня по всем траншеям и другим объектам обороны. Кроме того, мы знали, что после обработки траншеи огонь артиллерии не вернется назад. Нам можно было спокойно и уверенно готовиться к отражению вражеских атак. И мы отражали их успешно. У немцев во всем сказывались присущие им аккуратность и верность шаблону, весьма вредному в бою.