На переломе веков

Генеральных сражений на море у нас получилось два. Первое, состоявшееся 6 ноября, формально закончилось нашей победой. Хотя японцы отказывались это признавать. Эскадра Дубасова, поддержанная всем нашим Тихоокеанским флотом, прорвалась в Порт-Артур, потеряв миноносец; японцы же потеряли три корабля, но эти потери почти никак не сказались на их боевой мощи, поскольку из строя выбыли китайский броненосец «Чин-Иен» и два авизо. Японцы утверждали, что мы разошлись «практически вничью». Но если бы один и тот же наблюдатель сравнил состояние японских и наших кораблей после сражения, то никаких сомнений в том, какой флот победил, у него не было бы. Если у нас даже не все корабли получили попадания, то японские были избиты так, что на них было страшно смотреть. Флагман адмирала Того «Микасу» при подходе к Сасебо пришлось даже брать на буксир, потому что он полностью потерял ход. А если присовокупить к этому чудовищные потери в личном составе, то японский флот как минимум на три-четыре месяца лишился возможности вывести в море сколько-нибудь значимое число кораблей.

Следующие два месяца Япония неуклонно скатывалась к катастрофе. Пользуясь хотя и временной, но почти полной небоеспособностью японского флота, наши крейсера и миноносцы свирепствовали не только в Желтом и Японском морях, но и в Южно-Китайском, Филиппинском, а также в прилегающих к Японии водах Тихого океана, охотясь не только за японскими транспортами и транспортами иных стран, везущими военную контрабанду, но и за рыбачьими лодками. Я требовал от адмиралов держать в море все наличные силы и долбить, долбить, долбить Японию. Во вспомогательные крейсера были срочно переоборудованы все мало-мальские пригодные посудины, от захваченных у японцев зверобойных шхун до «наливняков», оставшихся без работы вследствие захвата японцами Сахалинских нефтяных приисков. За ноябрь и декабрь было захвачено или пущено на дно около трети японского торгового тоннажа, если считать суда водоизмещением более пятисот тонн.

Движение по японским железным дорогам, проходящим на дальности прямого выстрела от побережья, из-за регулярного обстрела подвижного состава и разрушения мостов, водокачек, упорных стенок и других инженерных сооружений, было прекращено. Два наступления японцев в Маньчжурии, предпринятые скорее от отчаяния, закончились крахом. Впрочем, они и не могли быть успешными. К декабрю численность наших войск в Маньчжурии достигла шестисот пятидесяти тысяч человек, при том что противостояли им (в результате уже понесенных потерь и отсутствия пополнения с островов) всего двести сорок тысяч японцев. Причем, в отличие от японских, наши войска, благодаря регулярным, на этот раз не осложняемым ни забастовками, ни диверсиями поставкам, обеспечивались в полном объеме вооружением, снаряжением и огнеприпасами. А у японцев, наоборот, начались перебои. Так что к моменту начала японских атак все оборонительные порядки, как на востоке Маньчжурии, так и на подходах к Порт-Артуру, у нас были выстроены в два эшелона, каждый из которых превосходил атакующие их японские войска по численности и по насыщенности артиллерией и пулеметами. Корабль же, доставлявший пулеметы японцам, был перехвачен двумя нашими вспомогательными крейсерами «Волгой» и «Сетунью» и после досмотра и высадки команды в шлюпки благополучно отправлен на дно как везущий военную контрабанду. Произошло это аккурат во время генерального сражения, которое разворачивалось в трехстах милях северо-западнее. Англичане, под чьим флагом шел корабль с пулеметами, как обычно, бурно повозмущались, но им в тот момент было совсем не до Японии. Тем более что по всем строгим законам мы оказались в своем праве: факт военной контрабанды был зафиксирован… Впрочем, корабль, перевозивший, кстати, не только пулеметы, которые были укрыты под вполне безобидным грузом мануфактуры, ушел на дно изрядно облегченным. Все пулеметы и прилагавшиеся к ним патроны английского калибра были перенесены на наши корабли и к настоящему моменту уже сгружены в Порт-Артуре и спрятаны подальше. Мало ли зачем нам могут понадобиться пулеметы под английский патрон? А ну как у нас сложатся добрые отношения с индийскими или ирландскими патриотами, борющимися с британским колониальным владычеством? Не думают же англичане, что в игру с поддержкой революционеров и патриотов можно играть только в одни ворота? Если так, мне их искренне… да нет, вру, совсем не жаль…