На переломе веков

К 14 января сопротивление японцев, высадившихся на Сахалин, было окончательно сломлено, и две бригады морской пехоты замкнули кольцо окружения вокруг остатков японского десанта, укрепившихся в поселке нефтедобытчиков самого крупного на острове Охинского месторождения, после чего японцы капитулировали в течение трех дней. И тут же приступили к устранению того, что успели натворить на Сахалине. А чего — сами натворили, сами пускай и порядок наводят, с рабочими-то руками у нас там все еще было не очень хорошо. Ну а спустя всего неделю наши десанты высадились на Курильских островах и Цусиме, каковые были захвачены уже к началу февраля. Противопоставить выучке и оснащению моих морских пехотинцев японцы ничего не смогли. Да и японских сил на этих островах было довольно мало. А морпехов у меня, слава богу, хватало — кроме Владивостокского и Порт-Артурского полков, к началу лета 1903 года на Дальний Восток прибыли еще и обе бригады с Черноморского и Балтийского флотов.

Как бы там ни было, к февралю 1904-го всем стало ясно, что Японию ждет крах. И тут активизировались ее защитники по обеим берегам Атлантического океана. До сих пор нам удавалось их сдерживать, помогали и устроенное Брилевым шоу в начале войны, и активность проплаченных английских и американских журналюг, сразу же поднимавших хай в случае любых попыток их собственных правительств как-то поспособствовать японцам. С такой массовой покупкой их журналистов англосаксы еще ни разу не сталкивались, и некоторое время их попытки нейтрализовать свою «свободную» прессу были довольно неуклюжими. Но теперь они пришли в себя, сорганизовались на уровне владельцев газет, правительственных чиновников, главных редакторов и так далее (в одни клубы ходят, чай) и вернули «свободную» прессу «к ноге». Кое-кого из излишне увлекшихся журналюг просто выкинули на улицу, кое-кому резко урезали зарплату, кое с кем просто поговорили, вследствие чего «свободная» пресса снова начала дудеть в ту дуду, которая была выгодна правящей верхушке. Кроме того, были арестованы несколько посредников, носивших деньги «акулам пера», и в прессе стала разворачиваться шпионская истерия. Но поскольку эти посредники сами были уверены, что работают кто на Германию, кто на Швецию, кто на Францию, приписать взятки журналистам к проискам русских не удалось, и эта истерия довольно быстро сошла на нет. Зато вой по поводу того, что русские морят голодом японское гражданское население и убивают некомбатантов, вышедших в море, только чтобы накормить голодных детей, поднялся такой, что император Николай II был вынужден лично и публично запретить крейсерские операции и захваты невооруженных судов в японских территориальных водах.

Впрочем, для Японии эта мера оказалась запоздалой. Недаром я так активно гнал в море крейсера и миноносцы — успели довести ситуацию до неотвратимой. Суммарные потери японского торгового флота уже перешли отметку в две трети судов водоизмещением свыше пятисот тонн, потери рыболовецкой отрасли составили почти три четверти потенциала, а транспортные возможности по переброске того же продовольствия в страдающие от голода районы страны свелись к пешим носильщикам, ослам и в лучшем случае конным повозкам. В лучшем, потому что существенная и, пожалуй, самая выносливая часть поголовья лошадей была мобилизована в армию. Где благополучно и сгинула. Железнодорожное же сообщение в Японии было совершенно дезорганизовано. То есть прекращение крейсерских операций, по существу, ничего кардинально не изменило. Японию охватил голод, последствия которого усугубились тем, что японцы, напуганные нашими высадками на Курильские острова и Цусиму, начали спешно собирать территориальные войска и ополчение для возможного противодействия русским десантам на сами Японские острова. Так что, ко всему прочему, довольно большое количество мужчин было оторвано от своих семей и не смогло оказать им никакой поддержки в самый критический период. Причем в мобилизации ополчения вообще никакого смысла не было, поскольку для него не нашлось даже вооружения. Ополченцы вооружались косами, топорами, насаженными на длинные рукояти, примитивными копьями, дубинами — короче, чем ни попадя. А о состоянии японских финансов и вовсе говорить нечего. Оно было не плачевным, а в прямом смысле этого слова катастрофическим. Настолько, что даже столь мелкий расход, как перевод небольшого количества железа на изготовление примитивного вооружения для ополченцев, стал последней соломинкой, переломившей хребет перегруженного верблюда. И в начале мая иена рухнула…

Именно на таком фоне адмирал Того вывел свой флот в море, дабы дать наконец тот самый последний и решительный бой. И дал…