На перепутье

Да, я всегда и везде выгляжу чужим, даже в своей собственной семье. На поминках после похорон мамы мы с братьями сидели за столом, когда один из гостей, друг Айзека, вдруг спросил:

– Вы все братья, да?

Кирилл ответил, что да. Я, как обычно, отмолчался. Мужчина несколько минут в упор разглядывал нас троих, переводя взгляд с одного на другого, потом сказал, глядя мне в глаза:

– Но ты другой.

Я пожал плечами – что я мог ответить на такое?

– Ты действительно другой. Ты ведь не из этой семьи? – гость не желал отступать и вознамерился докопаться до сути. Его напряженный взгляд и настойчивость не давали мне покоя, мне хотелось встать и уйти, но тут вмешался Август:

– Отстань от мальчика, хватит его донимать.

Он произнес эти слова таким тоном, что мужчина умолк и поспешно отвел глаза. Но в течение дня я не раз видел, как он следит за нами троими. Не знаю, почему мне запомнился именно этот эпизод, может, слова этого человека действительно меня задели.

В конечном счете он оказался прав. Даже в своей семье я оказался чужаком.

***

Мы быстро нашли дом Петра. Одна из типовых многоэтажек, больше похожих на муравейники, загромоздивших центр города. Неработающий лифт, тусклые лампочки в подъезде, едва разгоняющие мглу, переполненные банки с окурками на каждой площадке, вонь забитого мусоропровода. Я сделал музыку погромче, опустил голову, засунул руки в карманы, лишь бы защититься от назойливых запахов – чутье обострилось до предела. Август бросил в мою сторону встревоженный взгляд.

Мы поднялись на шестой этаж; в конце коридора рабочие со страшным скрежетом волокли что-то тяжелое; меня передернуло; каждый громкий звук причинял физическую боль. Я нетерпеливо обшаривал взглядом двери в поисках заветного номера; коридор все не заканчивался; возле одной из квартир стояли пакеты с мусором, от которых смердело так, что меня едва не вывернуло тут же, на пол. Август подхватил меня и решительно потащил вперед; раскрылась другая дверь, вывалив поток яркого света, оглушительную музыку и запахи пригоревшей еды; это стало последним ударом, я отшатнулся и едва не упал.

– Кажется, пришли, Алек, давай ключи, – видя, что я не реагирую, Август полез в карман моей куртки.

Я едва держался на ногах, когда мы вошли внутрь. Солнечный свет больно ударил по глазам; я зажмурился и отвернулся от окна. Окружающий мир в такие минуты становился раздражающе-четким, до такой степени, что хотелось кричать.

– Что мне сделать? Алек, как ты справляешься с этим? – Август еще не видел меня в таком состоянии, и это его напугало.

Я торопливо скинул рюкзак и полез во внутренний карман, где у меня должны были остаться таблетки. Руки дрожали, непослушные пальцы никак не могли расстегнуть молнию, Август отобрал у меня рюкзак и вытащил их сам.

– Сколько тебе? Одну? Две?

Я кивнул.

– Сейчас схожу за водой.

Я метнулся вслед, влетел в уборную – меня вырвало. Не знаю, сколько это продолжалось, но мне показалось, что бесконечно долго. Запахи канализации и резкий химический аромат освежителя провоцировали все новые приступы тошноты.

Август подал мне стакан подсоленной воды, я прополоскал рот, с отвращением сплюнул кисловатую слюну, запил таблетки.

Стало полегче.

Поднялся на ослабевших ногах и перебрался в ванную; пустил воду и подставил голову под освежающую струю. Стоял так, пока шею и затылок не заломило от холода.

Когда я поднял голову, то увидел в зеркале искаженное страхом лицо Августа. Я слабо улыбнулся.

– Все в порядке. Сейчас пройдет, – я старался говорить уверенно, но голос не слушался.

– Часто с тобой такое бывает?

– В городе чаще, чем в деревне.

– Может, тебе надо полежать?

– Нет. Дай мне десять минут.

– Хорошо, – Август вышел и прикрыл за собой дверь.

Я остался один. Опустился на холодный пол, привалился спиной к стене, закрыл глаза и стал ждать, когда таблетки подействуют.

Со мной давно ничего подобного не происходило. За месяцы, проведенные в деревне, я забыл о приступах и уже не носил с собой лекарство. Мне всегда становилось легче дышать зимой, когда мороз запирал все запахи, и воздух был просто воздухом, стерильным и свежим.

Я захватил старый рюкзак по чистой случайности, и, к счастью, в нем оказались таблетки – видимо, завалялись с прошлого лета. В этом состоянии я не смог бы объяснить Августу, что именно мне нужно – и тогда совершенно утратил бы контроль над чувствами, потерял несколько дней на восстановление, упустив шанс выяснить хоть что-то про Айзека.

Август с кем-то говорил по телефону, увидев меня, он сразу попрощался и дал отбой.

– Может, тебе стоит отдохнуть? На тебе лица нет.

– С кем говорил? – я огляделся: кухня была небольшой, но светлой. Окно прикрыто жалюзи; старый буфет с застекленными дверцами; к стене прикноплены распечатки черно-белых фотографий, среди них я заметил и ту самую, с которой все началось.

– Слушай, мне нужно кое с кем встретиться, если ты в порядке… Это ненадолго.

– Да, конечно, иди.

– Ты уверен? – Август пристально всмотрелся в мое лицо.

Я кивнул.