На перепутье

— Не называй меня стариком, — рассердился он. — То обстоятельство, что ты привел меня сюда посмотреть работы Ники, должно напомнить тебе: ты и сам не так уж и молод и многообещающ. Ты уже истеблишмент. Кроме того, во многом Ники прав. Ранние модернисты обладали таким большим изобразительным мастерством только потому, что они все получили традиционное образование.

— Эй, Вэн, — прервал его Леон, — кончай болтовню и взгляни на работы.

— Я могу и говорить, и смотреть одновременно. — Вэн успел уже рассмотреть картины и увидел достаточно, чтобы сделать выводы. Честно говоря, свежесть работ Ники да и всей этой студии заинтересовала его. Какой художник в наше грубое время станет украшать свой буфет кружевными салфетками? Тем не менее или вы плывете по течению, или идете ко дну. Единственный способ выручить этого парня — поговорить с ним честно. То, что этот мальчишка может продать, никто из влиятельных людей не купит. Плохо, но ничего не попишешь. Сто лет назад его бы принимали восторженно как новое явление. Его картины выполнены блестяще, пожалуй, чересчур блестяще. Все доведено до совершенства. Вэну редко доводилось видеть такую зрелость, искренность и жизнерадостность в картине, и уж конечно не у современных художников. Никаких острых углов, чтобы обозначить беды современного мира, никакого ощущения времени. Но это не назовешь и шагом назад, здесь не чувствовалось ностальгического желания возвести в культ чистоту прошлого. Словом, писать здесь было не о чем.

— Ты действительно поставил и осуществил очень сложные задачи, Ники, — мягко начал он. — Но твои работы очень личные, у тебя антиобщественное видение мира. А в мире главным является безличное, но явно общественное отношение, и потому мне не о чем написать, чтобы привлечь рассеянное внимание публики. Если бы ты был членом группы или целого движения, я мог бы поговорить о новом направлении, но ведь речь идет только о тебе и твоей наставнице? Мне кажется, для сегодняшнего рынка это не годится.

Леон нетерпеливо перебил его.

— А как насчет абстрактных вещей, Вэн?

— О, они очень милы, очень декоративны. Послушай, все, что здесь есть, только для ограниченной аудитории. У меня нет ничего, о чем можно было бы рассказать в новостях или даже упомянуть в общей статье по культуре.

Ники старался не обращать внимание на жжение в глазах.

— Почему мои абстрактные работы декоративны, а те, что делает Леон, нет?

— Хороший вопрос, и на него легко ответить. Почему ты не сказал мне, что на этот тайный предварительный осмотр приглашен Вэн? — Фло Холлдон ворвалась в студию без стука. Вэн выглядел раздосадованным.

— Эти абстрактные скульптуры слишком маленькие. Если их увеличить, скажем, в двадцать раз, я бы, возможно, смогла их продать. — Она остановилась и внимательно вгляделась в Ники. — Ты тоже очень мил. И молод. Это способствует. — Затем она пробежалась по студии, бегло разглядывая картины и рисунки. — Достаточно смелые цвета и свет. Мощные визуальные эффекты. Драматично. И динамично. Если бы только выбросить тему. Рисунки слишком классические.

Как мало они знают, вздохнул Вэн.

— Работы Леона популярны не только по этой причине, дорогая Фло. Леон не продержался бы так долго, если бы его работы были всего лишь большими. Работы Леона — мощная и точная метафора современного общества. Они уверенно отвергают все ценности, причем не только традиционные — все. Это антикрасота. Это анти-все, что оживляет жизнь. Они большие, потому что предназначены для того, чтобы противостоять нам, а добившись своего, эти работы просто стоят на месте и таращатся на нас. «Вот и все, — говорят они. — И не мечтайте ни о чем другом. Потому что это — вы».

Леон промолчал.

— И не называй меня «дорогой», Вэн. Ладно, ты критик. Ну и что? Я никогда не притворялась, что хорошо разбираюсь в искусстве. Но я хорошо умею продать. Имя Леона — это деньги в банке. Его работы продаются раньше, чем он их сделает, покупатели потом дерутся друг с другом. — Она повернулась к Ники. — Вот таков реальный сегодняшний мир. Твои картины прекрасны, да и абстрактные вещи очень милы, но там, в мире, идет война. Кстати, если не считать корпоративных клиентов, я не думаю, что смогу сегодня пристраивать твои вещи. — Она поцеловала воздух у щек Вэна и Леона. — Слушайте, мне пора бежать. Спасибо, Леон. Успеха тебе, молодой человек. — Она внезапно остановилась в дверях.

— О, Вэн! Если ты напишешь что-то обо всем этом, дай мне знать. Я была бы рада помочь мальчику, тем более что он друг Леона, но сегодня у меня голова занята другим…

Она исчезла, оставив за собой глухое молчание. «В следующий раз, если она попадется ему на глаза, он ее прибьет», — подумал Леон.

Ники не сводил глаз с закрывшейся двери.

— Дилеры, — усмехнулся Вэн. — Она все переворачивает с ног на голову. Почему бы ей снова не заняться продажей рубашек? Она уже выдохлась, так же, как половина художников, ищущих пропитания.

Ники налил себе полный бокал вина и выпил его залпом, как воду.