На перепутье: Воительница (СИ)

— Сплю, как видишь, — огрызается Уильям, но тотчас меняет свое скверное настроение. Откидывается на сидение и напускает на лицо совершенно беззаботный вид, будто появляться после двух недель пропажи — это в порядке вещей. — Ты, поди, разревелся там, да? Иначе почему так долго прощался?.. Я ждал тебя на улице, но там такая холодина… Решил погреться в машине.

??????????????????????????

— Как ты вообще сюда забрался?

— Ты как-то отдал мне вторые ключи… Помнишь? Но ты не подумай… Сегодня первый раз, когда я решил ими воспользоваться.

Он, черт поганый, улыбается, а я смотрю на него так, словно не видел уйму лет. Не то чтобы он сильно изменился. Да, у него чуть небрежный вид: неухоженная щетина, под глазами залегли тени, скулы стали резче, одет он в поношенное короткое пальто, которое в сочетании с черным шарфом делает его похожим на джентльмена начала двадцатого века… Но за всей этой наружностью я по-прежнему вижу того же Дока, с которым служил, которому не раз доверял свою жизнь и которого не мог и сейчас не могу обвинить в чьей-либо смерти. Док всегда спасал и никогда не убивал.

— Где ты был? — спрашиваю уже спокойным голосом, ощущая лишь легкую дрожь внутри. Это не волнение. Скорее, радость от того, что он жив и наконец-то объявился.

Уильям как-то неоднозначно пожимает плечами и уводит взгляд в сторону окна.

— Скрывался. Но недавно узнал по новостям, что дело о мстителе было ложью, что на моей жене испытывали токсичное вещество, а Томас оказался торгашом девушек и контрабандистом. В принципе я догадывался, что он замешан в похищениях и что сами похищения — лишь малая часть его бизнеса…

— Да, благодаря твоим записям я смог продвинуться дальше.

— Но урод еще на свободе, — Док впивается в меня до жути серьезным взглядом. — И я знаю, где он скрывается. Он и этот безумный ученый — Рихтер…

— Ты это всерьез? — изнутри опаляет огнем надежды; я чувствую, как быстро бьется сердце. — Где?.. И откуда ты знаешь?

— А что я, по-твоему, делал все эти дни? Сложа руки не сидел, следил за Томасом… Они с Рихтером перевезли похищенных девушек в спрятанный в глуши дом. Среди черноволосых пташек была и твоя… Я вначале даже глазам не поверил.

При упоминании Наари все внутри вздрагивает, тело покрывается мурашками. Сглатываю и уже с трудом сдерживаю нетерпение.

— Где это? Сможешь показать?

Док кивает:

— Я за этим и пришел. Хотел сам их взять, но среди них верзилы, а у меня с собой даже оружия нет. Одному туда лучше не соваться.

— Да, мы сейчас же соберем отряд и возьмем их на месте…

— Нет, — твердо отрезает мужчина, что против воли вводит в замешательство. — Без полиции, Джон. Ты понятия не имеешь, сколько среди них предателей. И я тоже…

— Один Рон. Но его уже взяли под стражу.

— Это он тебе сказал, что только он замешан? Ты веришь ему? Он может и сам не знать о прихвостнях Томаса. Из всех я доверяю лишь тебе и своему мопсу Тото, который живет у тетушки Изабель. Тетке я, по правде говоря, так не доверяю… Она в детстве у меня печенье воровала, а маме говорила, что я вздорный враль...

— Док, — перебиваю его странные воспоминания. — Давай ближе к делу.

— Да, прости… Просто я успел соскучиться по простым разговорам, — вздыхает он, почесывая подбородок. — Возьмем их вдвоем. Нужно провернуть все тихо и первым делом обезвредить бомбу. Я слышал, как Томас приказывал Рихтеру заложить внутри дома устройство, на случай если их обнаружат. Выдадим себя — и эта хатка взлетит на воздух вместе с девушками. Как и в прошлые разы, я хочу провернуть все без жертв…

— Тогда стоит снарядиться, — немедля завожу машину и быстро выезжаю с парковки. — Или тебе понравилось рисковать жизнью и следить за преступниками без оружия?

Вижу в отражении зеркала, как Док улыбается, а спустя мгновение он выдает тихим, не своим голосом:

— В такие моменты я готов был кинуться в бой, не имея никакого преимущества. Сдержать гнев было трудно. Я жажду отомстить. За Линду… Но я не убийца, Джон. Потому надеюсь, что мне станет легче, когда я посажу их. На такой долгий срок, что, когда настанет время выходить из тюрьмы, они оба умрут от старости и тяжести бремени. Будь моя воля, я вынес бы им один приговор — смертный.

Внутренняя дрожь усиливается, и я покрепче сжимаю руль, дабы сдержать ее и успокоить безумно колотящееся сердце.

— Они заплатят за смерть Линды, друг. Обещаю.

Глава 40. Следующая

Наари

Нас трое. Я и две молодые женщины. А изначально было семеро… После того как нас перевезли, — я не видела куда, но чувствовала качку, — девушек стали уводить из темной комнаты. Никто из нас не знал, что с ними делают, но почему-то многие утверждали, что мы их больше не увидим, что стоит покинуть стены подвала — и ты уже мертв.