На первом дыхании

— Помню, помню… Спекулянтка, да?

— Что вы!

— Извини.

— Книжница… Я тоже ищу… Можно мне ваши книги посмотреть?

И Светик подходит к горе книг. Это старые книги. Старинные. И Светик сама не знает, почему, вдруг дрогнули руки — и внутри что-то тихо отозвалось. Правда, первая же, которую Светик открыла, оказалась с совсем неожиданным названием. «Описание и необходимый уход за Владимирскими кладбищами». Бррр. С ума сойти. Каратыгин, конечно же, слегка чокнутый. Это ясно как ясный день. Даже чаю не предложил.

— Да, — говорит Светик, не скрывая восторга, — вот это книги!

И тут в дверь стучат. «Ну, — думает Светик, — Бабрыка. Приперся все-таки. Сейчас он получит».

Но нет — голос женский. Светик еще от Оли знала, что Каратыжка не женат. Но все-таки оробела. Мало ли кто к нему ходит. Бывает, и не жена, а ведет себя за двух жен сразу.

Светик притихает за книжной горой. На всякий случай. Ее от двери не видно, ну а если увидят — стоит и листает книжку, вот и все.

Входят мужчина и женщина. Уже легче.

— Здравствуй, — говорит женщина.

А Каратыгин пьет себе чай.

— Н-да-а… — Вошедший мужчина оглядывает комнату. — Здесь без перемен!

А Каратыгин пьет чай.

— Ну и картинка! — повторяет мужчина. — Как ты дышишь в этой пыли?

Каратыгин наконец «замечает» их.

— Бывшая женушка пожаловала, — говорит он. — В гости, что ли?

— Разве нельзя? — игриво говорит та.

Они — все трое — заводят долгий разговор. О каких-то вещах. Не поделили, что ли?.. Но разговор вполне мирный. Будущий муж (тот, что пришел) улыбается бывшему (Каратыгину). А женщина стоит меж ними. И улыбается обоим.

Наконец неожиданные гости уходят.

— До свидания, Алеша, — говорит бывшая жена.

— До свидания.

Светик вылезает из-за горы книг. Каратыгин смотрит на нее и удивляется. Забыл про Светика.

— Извините, — пискнула Светик. И идет к выходу.

— А-а, это ты.

— Я… я там задержалась.

— По-моему, ты там вздремнула.

Светик молчит. Она бы, конечно, не прочь выпить с ним чаю и поболтать. Но он не догадывается. Не приглашает. А развязно сесть за стол Светику не хочется — хотя она отлично умеет это проделывать. Но сейчас не хочется.

— Извините, — еще раз пискнула она.

И удаляется.

На улице Светик нагоняет эту парочку.

— Неужели не мог показаться чуточку поинтереснее? — выговаривает женщина своему будущему мужу.

— А что?

— Глупости говорил — вот что! Про загипсованную руку зачем-то разговор завел. Неужели больше не о чем? Не понимаю, как это он не постучал гипсом тебе по башке.

Будущий муж вздыхает. И начинает оправдываться:

— Ты мне так его расписывала, будто он дурачок.

— Он неглупый.

— И язык у него подвешен здорово.

— Еще бы. Столько книг прочитать.

Светик обгоняет их. И не может отказать себе в удовольствии.

— Что это вы шумите? Час поздний, люди устали, — говорит Светик грубо.

Они разинули рты — но поздно. Светик уже прошла мимо. Она садится в машину. Бацает дверью. Она, может, в посольство опаздывает.

Бабрыка с ходу бросает машину вперед. Засиделся.

По дороге он начинает выспрашивать:

— Что ты там делала?

— Не лезь не в свое.

— Я не лезу.

— Вот и не лезь.

Он Светику не брат родной. И не мил дружочек. В таких случаях с мужиком чем жестче, тем лучше. Мордой об стол.

Они подъезжают. А ночь замечательная — чудо, а не ночь. Теплынь.

— Хорошо! — вздыхает Светик и рассматривает звезды.

Машина стоит у подъезда. Тишина.

Бабрыка выкуривает сигарету. Молчит. Светик прекрасно знает, что меж ней и Бабрыкой ничего не было и не будет. И знает, что все-таки он смутно надеется. Все они, мужики, так пошиты. Все они смутно надеются.

Бедный голубок. Остался без пары. Оля ушла — и он скис. Он и на нее смутно надеялся.

— Буду таскать книги, — говорит Бабрыка.

Связка за связкой — он берет с заднего сиденья и несет домой. Светик забирает последние связки. Тоже несет.

— Звезды какие, — говорит Бабрыка, когда они заканчивают дело. — Может, покатаемся?

— Нет.

— Поеду один.

— Езжай.

«Вот нытик», — думает Светик о нем. Бабрыка уезжает. А Светик некоторое время сидит возле подъезда. На скамейке. Какая ночь!

Все-таки в тот вечер у Каратыгина Светик выглядела, видимо, жалкой. И это ее тяготит. Не слишком, а все-таки грызет. Что ж это такое — пришла в дом, а тебе даже паршивую чашку чаю забывают налить. Это не дело.

Тем более что Светик хочет с ним контакта.

Она приходит. С самого утра.

Отдел состоит из одной комнаты. Книг и рукописей, конечно, полно — забиты все полки.

— Вот, — говорит Светик, — Алексей Сергеевич… Я хотела бы у вас работать.

— Вы? — удивляется Каратыгин.

Светик выдерживает взгляд.

Но тут его отвлекает какая-то мегера — по имени Маргарита Евгеньевна. У них в отделе три стола. Три работника. Каратыгин. Оля (она в командировке). И эта Маргарита — лет пятидесяти с хвостиком, которая ему говорит:

— Но, может быть, мы возьмем деньги из фондов?

— Фонды мы давно потратили! Съели! Сожрали! — начинает заводиться Каратыгин.

— А вы им скажите, что книги дорожают.

— Они, Маргарита Евгеньевна, и сами это знают — не маленькие!

И тут Светик опять выступает вперед. Пользуется паузой в разговоре:

— Вот. Это я… Хочу у вас работать.