На пятьдесят оттенков светлее

— Какое безопасное слово, Анастейша?

— «Эскимо».

— Хорошо.

Взяв мою левую руку, он защелкивает наручник вокруг запястья, тот же процесс повторяется с моей правой. Моя левая рука привязана к моей левой лодыжке, а правая рука — к правой.

Я не могу выпрямить ноги. Ни фига себе.

— Теперь, — выдыхает Кристиан, — я буду трахать тебя, пока ты не закричишь.

Что?

И весь воздух покидает мое тело.

Он хватает меня за пятки и тянет меня назад так, что я падаю навзничь на кровать. У меня нет выбора, кроме как держать ноги согнутыми. Наручники врезаются, когда я дергаюсь. Он прав. Они врезаются, причиняя мне боль почти на грани моего терпения. Такие странные ощущения, — быть скованной и беспомощной, — на яхте.

Он раздвигает мои ноги в стороны, и я стону.

Он целует внутреннюю поверхность моего бедра, и я хочу извиваться под ним, но не могу. У меня нет возможности двигать бедрами. Мои ноги временно неподвижны. Я не имею права шевелиться.

Ни хрена.

— Ты сможешь получить все удовольствие, Анастейша. Не двигаясь, — мурлычет он, медленно продвигаясь по моему телу и целуя меня вдоль нижнего края бикини. Он тянет завязки с обеих сторон и лоскутки падают. Сейчас я полностью обнажена и полностью в его власти.

Он целует мой живот, задевая пупок зубами.

— Ах, — вздыхаю я.

Это будет сложно. Я и понятия не имела — насколько…

Он прокладывает дорожку из легких поцелуев и нежных укусов до моей груди.

— Ш-ш-ш, — успокаивает он. — Ты прекрасна, Ана.

Я стону от разочарования. Обычно я двигаю бедрами, отвечая на его прикосновение, в моём собственном ритме, но я не могу пошевелиться. Я мычу, натягивая свои оковы. Металл врезается в мою кожу.

— Аргх! — вскрикиваю я.

Но в действительности это меня не пугает.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчет он. — Так что и я собираюсь свести с ума тебя. — Он опускается на меня, удерживая свой вес на локтях, и обращает свое внимание на мою грудь. Кусает, сосет, катает соски между пальцами, и эти движущиеся пальцы сводят меня с ума. Он не останавливается. Это невыносимо.

О-о… Пожалуйста.

Его эрекция толкается в меня.

— Кристиан, — прошу я и чувствую его торжествующую улыбку на моей коже.

— Я должен заставить тебя пройти это? — шепчет он напротив моего соска, заставив его затвердеть еще больше.

— Ты знаешь, что я смогу.

Он жестко сосет мою грудь и я вскрикиваю, удовольствие пронзает меня от груди прямо к низу живота. Я беспомощно натягиваю наручники, утопая в ощущениях.

— Да, — всхлипываю я.

— Ох, детка, это было бы слишком легко.

— Ох… пожалуйста.

— Ш-ш-ш. — Его зубы касаются подбородка, пока он прокладывает тропинку губами к моему рту, и я задыхаюсь. Он целует меня. Его искусный язык вторгается в мой рот, пробует, исследует, доминирует, но мой язык извиваясь, встречается с ним.

Он вкуса прохладного джина, и Кристиана Грея, и он пахнет морем.

Он захватывает мой подбородок, удерживая голову на месте.

— Не двигайся, детка. Я хочу тебя неподвижной, — шепчет он мне в рот. — Я хочу видеть тебя. О, нет, Ана. Так ты будешь чувствительнее.

И мучительно медленно, он сгибает свои бедра и толкает в меня. Я, обычно, подаю мой таз вверх, чтобы встретиться с ним, но я не могу двигаться. Он выходит.

— О! Кристиан, пожалуйста!

— Снова? — дразнит он, его голос хриплый.

— Кристиан! — Он снова, частично, то входит в меня, то выходит, целуя меня, его пальцы теребят мои соски.

Это перегружающее удовольствие.

— Нет!

— Ты хочешь меня, Анастейша?

— Да, — умоляю я.

— Скажи мне, — бормочет он, его дыхание сурово, и он дразнит меня еще раз, — внутрь и наружу.

— Я хочу тебя, — хнычу я. — Пожалуйста.

Я слышу его тихий вздох напротив моего уха.

— И я хочу тебя, Анастейша. — Он поднимается вверх и врезается в меня. Я кричу, наклоняя голову назад, натягивая наручники, когда он бьет в мою золотую середину, и я все ощущаю; везде сладкая-сладкая агония. Я не могу пошевелиться.

Он неподвижен, потом крутит бедрами, и движется находясь глубоко внутри меня.

— Почему ты бросаешь мне вызов, Ана?

— Кристиан, остановись.

Он кружит глубоко внутри меня снова, не обращая внимания на мою просьбу, медленно выходит, а затем врезается в меня еще раз.

— Скажи мне. Почему? — Шипит он, и я смутно чувствую, что он говорит это сквозь стиснутые зубы. Я плачу, бессвязно крича. Это слишком. Мой крик переходит в бессвязный вой. Это через чур!

— Скажи мне.

— Кристиан.

— Ана, я должен знать. — Он врезается в меня снова, проникая так глубоко, и я чувствую это настолько интенсивно. Это затягивает, затопляет меня, разрастаясь в глубине моего живота, по каждой конечности, куда сдерживая врезается металл.

— Я не знаю! — Кричу я. — Потому что я могу! Потому что я люблю тебя! Пожалуйста, Кристиан!

Он стонет громко и проникает глубоко, снова и снова, опять и опять, и я теряюсь, пытаясь поглотить удовольствие.

Это умопомрачительно. Все тело сводит. Я пытаюсь выпрямить ноги, чтобы контролировать свой неизбежный оргазм, но я не могу. Я беспомощна. Я его, и только его, — делаю все, что он пожелает.

Слезы проступают на моих глазах. Это слишком насыщено. Я не могу его остановить. Я не хочу его останавливать.