На пике века. Исповедь одержимой искусством

В полете над Америкой открывались виды невероятной красоты. Мы с Максом не переставали восхищаться ни на минуту, но вот Джимми с Пегин было не до того. Мы летели так высоко, что бедная Пегин чуть не умерла и ей даже пришлось дать кислородную маску. В Рино я вывела ее наружу в надежде, что ей поможет свежий воздух, но она едва не упала в обморок в женском туалете. Из-за этого она пропустила великолепные пейзажи Большого Соленого озера — мили и мили земли, покрытые солью, где когда-то было море, а затем полоски синей и фиолетовой воды. Эти нежные цвета и необъятные просторы превосходят красотой любую картину.

При подлете к Сан-Франциско было невероятно наблюдать сверху залив и мосты. Это красивый город, а с воздуха красивее в десять раз. Мы с большим удовольствием ходили по китайским ресторанам, театрам и музеям современного искусства. Мы посетили галерею Курвуазье и купили две картины Чарльза Говарда. Я обрадовалась, вновь увидев его работы, и он значительно поднялся в уровне со времен выставки, которую я провела в Лондоне в 1939 году. Мне было приятно снова его встретить. Он работал на верфи и, кажется, был не очень счастлив.

Мы сходили в музей искусства доктора Грейс Макканн Морли. Я попросила у секретаря, могу ли я с ней поговорить, но мне ответили, что она слишком занята. Меня это сильно оскорбило. Тем не менее встретиться с ней мне все же удалось: в музее в то время находился арт-дилер Сидни Дженис — он выставлял там свою большую коллекцию примитивизма. Он сообщил доктору Морли, что Макс в музее, и она повезла нас ужинать в чудесный рыбный ресторан в месте, похожем на американский Марсель, и прокатила нас по округе, показав местные пейзажи. Она была очаровательна, гостеприимна и полна жизни. Я спросила, смогу ли я отправлять ей свои выставки, когда открою музей, и она с удовольствием согласилась. Она сказала, что проводит сто двадцать выставок в год.

Примитивистские картины вызвали у Макса большой интерес. В музее в то время находился репортер, который взял у него интервью и потом процитировал его восторженный отзыв о выставке. За этим последовал скандал: журнал «Арт Дайджест» решил, что Макс говорит не всерьез и смеется над американской публикой. Мне пришлось написать письмо в «Арт Дайджест» и заверить их, что он в самом деле восхищается примитивистской живописью и даже больше, чем какой-либо другой живописью, созданной американскими художниками.

Перед отъездом из Сан-Франциско мы ужасно поругались с Пегин из-за Кей. Макс ненавидел Кей за то, что она уговорила Леонору остаться с мексиканцем, и я сама всегда была от Кей не в восторге. Но бедная Пегин прожила с ней два года из-за войны и сильно к ней привязалась. Она изо всех сил старалась оправдать поведение Кей в отношении Лоуренса, но без успеха. В пылу ссоры Пегин отказалась лететь с нами в Лос-Анджелес. Мы почти опоздали на самолет, но в последний момент она сдалась, испугавшись остаться одна без гроша в Сан-Франциско.

Приехав в Лос-Анджелес, мы встретили Хейзел с ее красивым молодым мужем. Он составлял разительный контраст Максу, который выглядел очень старым. Этот молодой человек учился на летчика и хотел записаться в ряды военно-воздушных сил (где ему было суждено расстаться с жизнью), как только Америка вступит в войну. Они казались счастливой парой; я бы даже сказала, тогда единственный раз видела Хейзел счастливой в браке. Она много рисовала и как-то раз попросила Макса научить ее рисовать джунгли. Он с радостью дал ей урок, но потом говорил, что она не слишком-то внимательно его слушала.

Мы с Максом не имели представления, где мы будем жить и где открывать музей. Мы стали осматривать дома по всей Калифорнии. Ближе всего мы приблизились к покупке замка с пятьюдесятью комнатами, стоявшего на возвышенности в Малибу. Эту необычную постройку задумала одна американская дама, но у нее неожиданно кончились деньги, и ей пришлось остановить стройку. В замке остались тысячи плиток, изготовленных вручную испанскими рабочими, которых привезли в Америку специально для этой цели. Своего места в здании эти плитки так и не нашли и громоздились горой на полу. Нам показалось, что этот недостроенный дом — настоящая мечта сюрреалиста. Еще в Марселе я предложила Бретону жить в моем будущем американском музее и там же собирать своих придворных сюрреалистов, и замок производил впечатление идеального места для этого. Но конечно же, никто бы сюда не доехал. Удаленность этого места делала нашу идею абсолютно непрактичной. Другим недостатком замка была дорога к нему, которую полностью размывало во время сезона дождей.

Нас соблазнял еще один дом, стоявший на крутом склоне над океаном. Проблема заключалась в том, что земля в саду постепенно сползала вниз по краю обрыва. Одно дерево из-за этого уже упало, и мы не знали, сколько продержится дом в такой опасной близости от края.