На плоту через океан

Бониты[57] тоже прыгают, но при этом неуклюже летят вверх тормашками. Когда же они охотятся за летучими рыбами, сардинами и другой добычей, их движения становятся грациознее. Когда бониты спасаются от погони, они мчатся как стрелы, ныряя и извиваясь.

Теперь я не занимаюсь ловлей дельфинов, я слишком слаб, и мне с ними не справиться. Несколько дней назад, насадив летучую рыбу на крючок, я забросил леску. Дельфин мигом накинулся на наживку, но у меня не хватило сил вытащить его из воды на палубу. Даже если бы это мне и удалось, я все равно не справился бы с ним. Дельфины, когда их вытащишь из воды, ведут себя, как разъяренные тигры.

Микки всегда получала вдоволь летучих рыб, поэтому ей было безразлично, занимаюсь я ловлей дельфинов или нет. Она сама ловила рыб, когда они падали на палубу. Многие попадали в шлюпку, я находил их даже на крыше каюты. Привлеченные светом фонаря, горевшего возле компаса, они порой задевали мою голову. Обычно несколько часов я вымачивал летучих рыб в консервированном лимонном соке, а затем съедал их сырыми.

Вокруг плота по-прежнему было множество дельфинов, но больше не повторялась грандиозная охота, как в те дни, когда небо было черно от фрегатов. Теперь мимо плота проносились небольшие птичьи стайки. Вчера я видел несколько водоплавающих птиц. Они крупнее, но более тяжеловесны, чем саблевидные фрегаты. Шеи у них длинные и тонкие. Я наблюдал, как они ловили рыбу.

Птицы с шумом падали на свою добычу с высоты, при нападении не отбрасывая тени и быстро исчезая в фонтане брызг. Они били без промаха и поднимались кверху с рыбой в клюве. Главным образом их привлекали сардины, гораздо более устойчивая мишень, чем увертливые летучие рыбы.

Плот несколько сбился с курса, и мне нужно было бы встать на ноги и немного подобрать с наветренной стороны парус. Но что я мог сделать, если бы даже умудрился подняться? У меня не было сил ослабить канат, натянутый, как железный стержень. Конечно, я мог бы прицепить к нему тали[58], но эта работа… Невозможно! Она изнурит меня. Лучше уж предоставлю плоту идти своим путем; через день-другой я наберусь сил. Сейчас я не мог сдвинуться с места. Я ни о чем не беспокоился и был счастлив. Перенеся тяжелую болезнь, я воображал, что со мной уже больше ничего не случится. Если понадобится, я смогу продержаться на плоту хоть целый год.

Я не в силах был поднимать выдвижной киль в средней части плота, поэтому разрезал стропу, удерживающую его, и он скользнул в воду. Этот киль толщиной в два с половиной дюйма, шириной в два фута и длиной в восемнадцать футов был сделан из твердого мангрового дерева. Он ушел в глубину, словно был из свинца. А когда он всплывет, то будет служить плотом для мелких морских животных: ракушек, морских звезд и уточек, а может быть, и для осьминога. Теперь мне уже больше не нужна лебедка, которую я прихватил с собой лишь для того, чтобы поднимать и опускать этот киль.

Тут я стал думать о челноке, который достал с таким трудом. В гуаякильских газетах я поместил соответствующее объявление и посетил с полдюжины деревушек на побережье, но нигде не мог найти нужного мне челнока. Но вот один мой знакомый сообщил мне, что должен поехать по делам в Мангларальто, рыбачью деревушку, расположенную к северу от Гуаякиля; он обещал достать там для меня бонго[59].

Через несколько недель из Мангларальто на грузовике мне привезли его. По дороге грузовик вместе с бонго едва не сделался жертвой моря; шофер задумал проехать по низкому берегу, и, пока он возился с неисправным мотором, начался прилив.

Мой друг рассказывал, каких трудов ему стоило добыть это суденышко.

«Я отправился в затерянную в джунглях индейскую деревушку, — говорил он, — жители которой искусно выдалбливали бонго. Когда я приехал туда, один челнок был почти готов. «Я покупаю его, — заявил я индейцам, — только кончайте поскорее!»

Поразмыслив минут десять, индеец сказал, что когда-нибудь он доделает челнок, но было совершенно невозможно добиться от него, когда именно он закончит работу. В джунглях время не имеет никакого значения.

Однако мой друг продолжал наседать на индейца, и бонго все же было закончено. По индейским обычаям полагалось устроить пиршество, чтобы ознаменовать это событие. Когда пир был закончен, мужчины сгрудились вокруг челнока и под аккомпанемент песен подняли его над головой и изо всех сил швырнули об скалу. Если бонго не разобьется, то значит, это хорошее бонго. Но оно дало трещину. Значит, когда его выдалбливали, что-то было не в порядке.

Конечно, трещина вещь несерьезная, ее легко можно заделать. Однако починка бонго потребовала бы немало времени.

Таким образом, было весьма вероятно, что бонго не будет готово и на будущий год.

Мой друг вернулся на побережье и уговорил рыбака продать ему мореходное каноэ. Этого было не так-то легко добиться, так как начался сезон ловли тунца и другой рыбы. Но сделка была заключена, и я получил долгожданную шлюпку.