На плоту через океан

Микки, довольная завтраком, забралась под лебедку и сладко задремала. Она очень редко пила воду, получая всю необходимую для ее организма жидкость из рыб. Акулам досталась голова и внутренности дельфина. Длинный Том вернулся на свое обычное место. Он хорошо знаком с рыбной ловлей и ни за что не стал бы отдыхать, пока она не закончится. У меня была надежная свита.

У пойманного мною дельфина из спины был вырван кусок мяса, и рана казалась довольно свежей. Мне приходилось и раньше вытаскивать из океана дельфинов и бонит с подобными ранами. Это были следы свирепой борьбы, которая непрерывно происходила в недрах океана. Иногда акулы группами нападают на дельфинов, но окруженные ими дельфины ускользают с быстротой молнии. Потом другие дельфины вступают в битву с акулами. Вода вспенивается от яростно бьющихся тел. Нередко на поверхности океана я видел кровь. Когда очень много акул, дельфины двигаются сомкнутым строем, плавают парами или небольшими группами. В таких случаях они прячутся под плотом, стараясь держаться в тени. Конечно, дельфинам легче туда пробраться, чем громоздким акулам. Иногда все акулы, за исключением Длинного Тома, исчезали на несколько дней, тогда снова появлялось стадо дельфинов.

В той части океана, где я теперь плыл, водились крупные летучие рыбы, достигающие десяти дюймов в длину. Я любовался ими, когда они парами взлетали над океаном и высоко проносились на значительном расстоянии от плота. Порой они пролетали более ста ярдов на высоте от десяти до пятнадцати футов, иногда же проносились прямо над плотом.

Солнце начало подниматься. Океан и небо стали сказочно прекрасными. Пока я любовался красотой природы, усталость на время исчезла.

Восход солнца напомнил мне о будильнике, купленном для меня Тедди в Кальяо.

«Для чего ты его купила?» — спросил я.

«Как — для чего? Ты будешь заводить будильник, чтобы вставать в определенное время. Когда мы возвращались с тобой на нашем суденышке из Вест-Индии, я не спала и будила тебя. А кто будет это делать на плоту?»

Но я не пользовался будильником так, как предполагала Тедди. Он никогда меня не будил, только показывал мне местное поясное время. Через каждые пятнадцать меридианов я передвигал стрелку на час вперед, вступая в новый пояс времени. Однажды будильник случайно зазвонил, когда сорвался от качки с гвоздя и что-то сдвинулось в механизме. Звонок напугал Икки, и попугай разразился дикими воплями. Микки стала метаться по палубе, не зная, куда спрятаться от этих ужасных звуков. Мне с трудом удалось утихомирить своих спутников.

— Не беспокойтесь, друзья, — уговаривал я их, — мы еще не возвращаемся в лоно цивилизации. Вам нечего бояться. Здесь вас не будут тревожить ни будильники, ни телефонные звонки, не услышим мы и несносных автомобильных гудков. Да, этот будильник порядочный нахал: как он смел так громко трещать! Если он еще раз проделает такую штуку, быть ему за бортом!..

Я растянулся, лениво наблюдая за компасом. Мне придется потрудиться с килями. С ними всегда много возни. Часть килей несколько дней назад была разбита волнами. Они переломились, издав звук, похожий на пушечный выстрел, и исчезли в пучине. За время плавания я потерял почти все кили. Кошачьей походкой я прошелся до бушприта, собрал доски и планки на носу и сделал из них на корме новые кили. Эти кили предохраняли плот от бокового дрейфа, когда ветер дул с бортов. Когда же ветер дул с кормы, то они теряли свое значение. Учитывая, что во время моего плавания ветер обычно дул то слева, то справа, наличие килей было совершенно необходимым.

Глава XXI. Без сна

Я сидел у штурвала, время от времени окуная платок в таз с морской водой и прикладывая его к глазам и вискам. Вот уже несколько дней у меня болят глаза. Они и раньше меня беспокоили, но на этот раз были в очень дурном состоянии. Временами я даже не мог различать показания компаса, ярко освещенного фонарем.

С самого восхода солнце безжалостно слепило меня. От его лучей некуда было укрыться, бамбуковый настил палубы и стенки каюты отражали солнечные лучи прямо мне в глаза, а бешено плясавшие волны сверкали, как бесчисленные зеркала. Я повесил кусок брезента рядом со штурвалом и порой прятался под него от солнца.

Если зрение ухудшится, мне придется спустить парус и до поры до времени дрейфовать. Однако я надеялся, что дело до этого не дойдет, — мне так не хотелось терять драгоценное время!

Особенно трудно мне давались полуденные астрономические наблюдения, когда солнце стояло прямо над головой. Сегодня мне так и не удалось довести свои наблюдения до конца: в глазах была сильная резь, по океану перекатывались огромные волны, и плот все время подбрасывало. Неожиданно на солнце набежало облако и положило конец моей работе.

Можно было бы определить широту с помощью формулы близмеридиальной высоты, но, желая дать отдых глазам, я не стал этим заниматься.