На поиски исчезнувшего племени

— Товарищи! — говорит он торжественно. — Давайте по старинному русскому обычаю присядем перед дорогой!

И первым опускается на траву. За ним и все мы. После минутной паузы он встаёт со словами:

— Ну, в добрый час!

— В добрый час! — хором, смеясь, отвечаем мы.

— До чего же жаль покидать наш лагерь! — выражает общее состояние Володя.

— Валентина Львовна, а вы с нами на будущее лето? — кричат одновременно Юра и Павел.

— Обязательно! — улыбаюсь я. — И Мультик!

— И я! — кричит звонко Лёва. — Георгий Борисович обещал…

— И Володя, — говорит Гэбэ и добавляет: — Ну, друзья, пора садиться. До Кишинёва сто пятьдесят километров.

— Поезд ждать не будет, — напоминает рассудительный Ростислав.

Мы в машине на своих местах. Мультик устраивается у меня на коленях. Мотор включён, машина разворачивается, и мы выезжаем на дорогу.

Лёва, Павел и Юра машут рукой нашей удаляющейся полянке. Володя провожает её задумчивым взглядом.

Мы едем по той же дороге, что и два месяца назад, но сейчас всё вокруг выглядит по-иному. Густые зелёные травы пожелтели. Плантации золотых подсолнухов превратились в плантации больших светло-зелёных дисков, в которых густо сидят жирные чёрные семечки. Пшеница давно убрана. В полевых станах на токах бесконечные потоки золотого зерна текут из веялок на расстеленный брезент. В бескрайних фруктовых садах деревья уже чуть не до земли склоняют свои ветви, отягощённые созревшими плодами. Всё это красочно. Солнечно. Начинается прекрасная молдавская осень…

В Кишинёв мы въезжаем запылённые и слегка охрипшие, так как, к ужасу музыкального Ростислава, всю дорогу пели все песни, какие только знали.

Вот и вокзал. Поезд наш уже стоит, но до его отхода ещё сорок минут.

Мы идём по платформе к нашему вагону. Я смотрю на энергичные загорелые лица товарищей и чувствую, что мне очень жаль расставаться с ними. Лёва испытывает то же, что и я. В одной руке он сжимает подаренную Володей тросточку, в другой — поводок с Мультиком. Ребята несут наши чемоданы и сумку с едой на дорогу.

Лёвина нога уже почти не болит. Он подбегает то к одному, то к другому.

— Так смотрите напишите, ребята! Адрес не потеряйте! — волнуясь, говорит он Юре и Павлу. — А ты как приедешь, сразу позвони! — обращается он снова к Володе.

Наши чемоданы поставлены наверх. Сумка с едой повешена на крючок. Мы с Лёвой выходим из вагона. Нас окружают товарищи. В разговоре и смехе время бежит незаметно. Круглые вокзальные часы показывают, что до отхода поезда остаётся пять минут.

— Давайте простимся, друзья, — говорит Гэбэ.

Все по очереди нас обнимают. Не забывают и Мультика.

Володя долго хлопает Лёву по плечу и что-то тихо говорит.

Я смотрю на высокого, широкоплечего, с проступающим через загар румянцем мальчика и уже не верю, что это тот самый бледный, чуть сутулый парнишка, каким я его впервые увидела два месяца назад.

— Товарищи! — сообщает Ростислав. — Остаётся три минуты. Поднимайтесь в вагон.

Кроме нас, в купе находится пожилая пара. Их никто не провожает. Мы с Лёвой становимся у полуоткрытого окна. Мультик у меня на руках повизгивает от волнения.

Последние две минуты.

— Валентина Львовна, — с серьёзным лицом говорит Гэбэ, но глаза у него смеются, — смотрите, чтобы Лёва по дороге не сошёл искать селище!

— Вам хорошо, — кричит Юра, — вы сейчас устроитесь как люди. А мы снова на склад — изображать из себя доисторические экспонаты!

— А тебе и изображать не нужно! — улыбается Володя.

— Валентина Львовна, придётся вам с Мультиком дома палатку ставить: спать не сможете! — кричит, смеясь, Павел.

Последняя минута. Поезд трогается.

— Георгий Борисович, спасибо! Ребята, пишите! Не забывайте! Володя, звони! — просит Лёва.

Все машут руками. Юра и Павел бегут за поездом, потом отстают. Один Володя продолжает бежать. Вот и он скрылся. Поезд набирает скорость и уносит нас всё дальше и дальше от событий, мною рассказанных.

А Лёва, закусив нижнюю губу, всё ещё смотрит вслед давно исчезнувшим товарищам.

— Лёвушка! — тихо сказала я ему. — Эти два месяца мы с тобой пожили славной трудовой, весёлой жизнью. Теперь мы возвращаемся домой. Начинается наша обычная, повседневная жизнь. Разве ты не соскучился по ней?!

Лёва на несколько секунд задумался, потом молча взял у меня Мультика и, увидев за окном вагона какое-то песчаное возвышение, воскликнул:

— Смотри, Мультик, городище!