На поле Фарли

Когда Бен вышел на крыльцо, к дому подкатил «роллс-ройс». Дверь водителя отворилась, и вышел сэр Уильям Прескотт собственной персоной, оправляя пиджак на случай, если тот помялся за время поездки. Он всегда выглядел безукоризненно: холеный, волосы с проседью, костюм с Сэвил-Роу[18]. Одно время, еще до войны, ходили слухи, что сэр Уильям подумывает баллотироваться в парламент. Но даже если и так, война положила конец этим планам. Прескотт обошел автомобиль и открыл пассажирскую дверь.

Бен подумал, что до войны это сделал бы выбежавший из дома лакей. Из «роллс-ройса» вышла леди Прескотт. Она тоже была неизменно элегантна, но в соответствующем загородной жизни стиле. В то время как в облике сэра Уильяма недвусмысленно читалась принадлежность к Сити, большим деньгам и банковскому делу, наряд его жены больше подходил для выращивания роз, которые возьмут первый приз на выставке цветов, организации приходских ярмарок и прочих благотворительных мероприятий. Леди Прескотт первой заметила Бена и очаровательно улыбнулась:

– Бен, какая приятная встреча! А мы и не знали, что ты приезжаешь домой. Как я понимаю, ты уже слышал о Джереми? Бесподобно, не правда ли? Одно время я думала, что больше никогда его не увижу. А потом мы получили телеграмму – настоящее чудо.

Сэр Уильям протянул Бену руку:

– Рад вас видеть, юный Крессвелл. Как вы? Наверное, работы невпроворот?

– Да, сэр. А вы как поживаете?

– Дел по горло, – ответил сэр Уильям. – Все пытаемся договориться с янки. Не хотят снова ввязываться в войну – что ж, как угодно, но их финансовая помощь нам необходима. Черчилль – единственный, кто способен их убедить. Без американских денег мы пропадем.

– То есть США дадут нам денег?

Сэр Уильям коротко и резко рассмеялся:

– Одолжат, мой мальчик. Одолжат. Причем под весьма выгодные для них проценты. Но помощь нужна нам отчаянно. Деньги, техника – мы за все рассчитаемся, если когда-нибудь выиграем эту проклятую войну.

Леди Прескотт ленд-лиз интересовал в меньшей степени.

– Ты ведь приходил навестить Джереми? Он так исхудал. Не могу себе представить, как он выжил в тылу врага. Он говорит, что порой несколько дней ничего не ел. Да еще и рана воспалилась. Как он тебе показался?

– По-моему, он идет на поправку, – заметил Бен, вспомнив, какими глазами Джереми смотрел на Памелу. Его так и подмывало умолчать о том, что она сейчас в доме, пусть родители застукают парочку, однако все-таки добавил, откашлявшись: – Сейчас у него Памела.

– Памела? Какая прелесть! – просияла леди Прескотт. – Вероятно, мать сообщила ей новости по телефону, и она тут же приехала. Как у нее дела? Нам ее очень не хватало.

– У нее все в порядке. Выглядит немного уставшей, но мы все трудимся не покладая рук, еще и в ночную смену, да вдобавок помогаем пожарным.

– Вы исполняете долг. Это главное, – тепло проговорил сэр Уильям.

– А ты надолго приехал? – спросила Бена леди Прескотт.

– Еще не решил. Наверное, на неделю.

– Непременно до отъезда приходи к нам обедать. У нас так давно не было гостей. Я и Вестерхэмам обещала. И твоему отцу, разумеется.

– Большое спасибо, – серьезно кивнул Бен. – Я пойду.

– Рад был вас видеть, мой мальчик, – повторил сэр Уильям и под руку с женой направился к входной двери.

По дороге к отцовскому дому Бен с трудом сдерживал нарастающий гнев. Вообще не надо было туда ходить. Было ясно, что он мешал и Джереми, и Памеле, они уже не чаяли от него избавиться. Как они глядели друг на друга! Бен моргнул, отгоняя воспоминание.

Дурак ты, сказал он себе. Если она тебе нужна, надо было действовать, пока он числился пропавшим без вести и все думали, что он погиб. Ты бы ее утешал, поддерживал, стал бы для нее опорой, она поняла бы, что может на тебя положиться, и, кто знает, со временем…

Бен запретил себе думать об этом, так как знал, что никогда не предаст Джереми. Пусть он мечтал о Памеле, но все-таки Джереми его друг. А теперь, вероятно, они поженятся и будут жить долго и счастливо. Бен решил, что нужно забыть о Памеле раз и навсегда и заняться собственной жизнью.

Глава третья

Дом викария церкви Всех Святых, Элмсли

Май 1941 г.

Преподобный Крессвелл сидел в своем кабинете, уставившись невидящим взглядом в окно, где на плетеной изгороди заливался дрозд. Из оцепенения его вывел вежливый стук в дверь. В комнату вошел Бен.

– Не помешал? – спросил он.

– Что ты, мой мальчик, ничуть. Я придумывал тему для воскресной проповеди, – вздохнул викарий. – Теперь это не так-то просто. Ведь больше нельзя стращать паству адовым огнем – они уже видели ад своими глазами. Поэтому надо их подбадривать и воодушевлять. Но как им скажешь, что Бог на нашей стороне, если немцам говорят то же самое? Может быть, Даниил во львином рву? Развить тему о доверии Господу, несмотря ни на что. Как ты думаешь?