На поле Фарли

Бен кивнул. После Оксфорда ему с каждым днем все труднее давалась вера в том виде, в котором ее исповедовал отец. Конечно, сын ничего не говорил старику, но после крушения аэроплана и начала войны он засомневался, а существует ли вообще Бог.

– У тебя осталась карта окрестностей?

– Где-то должна быть. Поищи во втором ящике стола. – Он смотрел, как Бен выдвигает набитый бумагами ящик. – Хочешь побродить по родным местам?

– Возможно. – Бен вывалил на стол ворох бумаг. – Послушай, отец, их нужно разобрать. Хочешь, я этим займусь, пока буду дома?

– Спасибо. Я был бы тебе очень благодарен, – ответил преподобный Крессвелл. – У меня никак руки не доходят. Конечно, миссис Финч была бы счастлива убрать у меня в кабинете, но она знает, что это строго запрещено. Все, что я ей позволяю здесь делать, это чистить ковры. Если я разрешу ей поступить по-своему, она разложит все по размеру и в алфавитном порядке, тогда я уже никогда ничего не найду.

Бен улыбнулся. Он отложил в сторону брошюру о подготовке к конфирмации, буклет прошлогоднего церковного праздника, программку оперы Гилберта и Салливана у Д’Ойли Карта[19], россыпь старых писем и наконец извлек на свет божий карту Франции, карту Швейцарии и ту, которую искал.

– А, отлично, вот и она, – сказал он. – Я потом все разберу, но сейчас мне нужно взять карту с собой, если ты не возражаешь.

– Если собираешься пройтись пешком, давай сперва обсудим маршрут. У нас тут кое-что изменилось. Какие-то приезжие купили старую хмелесушильню за фермой Бродбента. Лондонская богема. Естественно, в церковь их не заманишь. – Викарий улыбнулся. – Говорят, они вроде бы перегородили пешеходную тропу в своих владениях. Им объяснили, что это незаконно. Существует ведь старинное право пути от нашей деревни до Хильденборо. Но вряд ли удалось их вразумить. А поскольку сейчас война, никто не станет терять время и подавать на них в суд.

– Не страшно, – ответил Бен, – есть масса других тропинок. А ты с ними уже познакомился?

– Увы, нет. По слухам, они иногда заглядывают в паб. Двое мужчин из Лондона. Один из них – известный художник. Доктор Синклер заезжал к ним на рюмку хереса и говорит, картины там развешаны просто кошмарные. Сплошь какие-то черно-красные пятна. Художник этот датчанин, Хансен, но знаменитость не он, а второй. У того имя как будто русское. Стравинский или что-то в этом роде.

Пока отец говорил, Бен расстелил карту на столе. Взял линейку, измерил окрестности в радиусе пяти миль. К Тонбриджу тянулась равнина, одни поля, приземляйся не хочу. Выходит, если парашютист умышленно выбрал для посадки владения лорда Вестерхэма, значит, его связной явно обретался неподалеку. Пешком можно было дойти до усадьбы Фарли, деревенских коттеджей, а также особняков, расположенных вокруг общего луга, – дома его отца, а также доктора Синклера, мисс Гамильтон и полковника Хантли. В этот радиус попадала и ферма старика Бродбента, и та, что в Хайкрофте. И еще Нетеркот, усадьба Прескоттов, в полумиле от деревни. Всё.

Бен вздохнул. Жителей деревни он знал всю свою жизнь, если, конечно, за последнее время не появился кто-то еще, помимо типов с хмелесушильни. Знал и полковника, и обитателей Нетеркота и Фарли. Все они были ярыми патриотами, англичанами до мозга костей. Никто из этих людей не стал бы помогать немцам. Он пришел к выводу, что в Службе безопасности ошиблись. Человек, разбившийся на поле, не был шпионом, который пытался передать сообщение связному. Произошел несчастный случай: парень по ошибке выпрыгнул из самолета не туда.

Но высокопоставленный начальник велел ему изучить обстановку, так что задание требовалось выполнить, и выполнить качественно. Бен сложил карту:

– Пусть пока побудет у меня, если ты не против.

Преподобный Крессвелл поднял голову.

– Что? Ах да. Конечно, бери, – рассеянно кивнул он. – Так почему ты все-таки приехал?

– А в чем дело? Ты разве не рад меня видеть?

– Рад, разумеется. Я лишь подумал: вдруг больная нога помешала тебе…

– Ты хочешь спросить, не уволили ли меня? С конторской работы? В военное время? – перебил Бен. – Ну, знаешь, отец! Что бы люди ни думали, я все-таки не калека. Я отлично хожу. Мы с Памелой пришли со станции пешком, да еще и с чемоданами. Просто чертово колено не сгибается. Так что не рассчитывай на меня в следующем крикетном матче.

Отца явно поразила его вспышка.

– Прости, Бенджамин. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Меня удивил твой неожиданный приезд – ведь все говорят, что нынче никому не дают увольнительных.

Бен глубоко вздохнул и произнес, не в силах скрыть отвращения к собственным словам:

– Вообще-то мне намекнули, что я перетрудился и нуждаюсь в отдыхе. Ночные смены очень выматывают, знаешь ли. А когда нет смены, все равно не спишь по ночам, так как дежуришь в пожарном патруле.

– А ты все еще в центре Лондона? Часто вас бомбят?

– Порядочно.

– Ты ведь работаешь в каком-то министерстве, не правда ли?

– Именно так.

– Интересная работа?

Бен улыбнулся.

– Отец, идет война. Даже если я занимаюсь самой скучной работой на свете, мне все равно нельзя обсуждать ее с тобой.