На полпути

Дюри взял у землемера официальную, снабженную печатью справку и выступил на ближайшем общем собрании сразу после отчетного доклада.

— Наш председатель говорил, что мы принимаем меры против краж в поле. Полный порядок, дескать, принимаем меры. Но мы должны принимать меры не только против таких краж, ведь не в них самая большая беда. В конце концов, в кармане или в шапке не унесешь урожай с хольда земли. А вот сколько крадут те, у кого приусадебные участки больше нормы! Например, у члена нашего кооператива Кальмана Лимпара приусадебный участок, три делянки, составляет два хольда сто пятьдесят квадратных саженей. Обмерил его Эрвин Доброван, районный землемер. Вот справка.

Он помахал бумажкой и сел на место.

Наступила напряженная тишина. Сидевшее на сцене клуба начальство — Дани, Мок и тетя Жофи — растерянно переглядывалось.

— Врет он! — выкрикнул из зала Лимпар.

Дюри снова помахал над головой справкой землемера.

— Покажи-ка свою бумажонку, — сказал Дани, но, спохватившись, тотчас встал и поправился: — Я прошу члена кооператива Дюри Пеллека показать правлению этот документ.

Дюри прошел по проходу между рядами к сцене и передал Дани бумагу. Он подождал там, пока ее зачитали вслух, взял обратно и предусмотрительно спрятал в карман. В зале раздался смешок.

Сидевшая в одном из последних рядов Мока попросила слова.

— Я очень рада, что товарищ Пеллек поднял этот вопрос. Мы еще осенью заметили, что у нас в кооперативе исчезло куда-то двести хольдов земли. Мы были заняты тогда организационными делами, и у нас не хватило времени еще раз обмерить приусадебные участки. Но дело нельзя так оставить, потому что одни за счет других получают лишние доходы. Ведь не только у Лимпара, но и еще у некоторых членов кооператива приусадебные участки больше, чем положено. Кто-то же использует двести хольдов общественной земли! Кто и как это делает, мы пока еще не знаем. Исключение составляет один Лимпар. Я предлагаю снова обмерить все приусадебные участки, и тех, у кого надел больше нормы, мы обложим налогом.

В зале поднялся шум одобрения, раздались хлопки. В гуле голосов можно было разобрать:

— И у Циммера большой приусадебный участок… И у Кривошеего тоже… Пусть платят!.. Ишь скареды!

Дани вспомнил, с каким злорадством говорили о богатеях некоторые бедные крестьяне после организации кооператива: «Им позарез нужен кооператив». — «А тебе разве не нужен?» — «Мне тоже нужен, но им особенно».

Ему не оставалось ничего другого, как вынести на голосование вопрос о новом обмере приусадебных участков. Решение произвести обмер приняли незначительным большинством голосов. Дани смотрел на поднятые руки, про себя отмечал, кто не голосовал, и убеждался, что таких немало. У него внезапно шевельнулось какое-то дурное предчувствие, словно в комнате вдруг подуло из не известно откуда взявшейся щели, и он подумал, не лучше ли сразу отказаться от этой затеи. Вопрос о приусадебных участках надо было уладить прошлой весной или дождаться следующей весны. Ведь люди почти год проработали на своем поле, в саду или в огороде, трудились добросовестно, удобрили на десять лет вперед, пять-шесть раз перекопали землю, потому что не полагались на кооператив и хотели использовать свой маленький надел так, чтобы запасти хлеба на целый год и не голодать в случае, если они мало получат за трудодни.

Но общее собрание приняло решение, правда незначительным большинством голосов, обмерить приусадебные участки и отобрать лишний урожай.

Кто же сделает это? Ведь легко постановить, что необходимо обыскать чердаки, разрыть погреба, вывезти кукурузу из амбаров, но кто-то должен это сделать, а в домах молча и враждебно следят да каждым движением уполномоченного, словно он отбирает у голодного ребенка последний глоток молока. Кто же сделает это?

Бригадир Антал Каса, середняк, суетливый пятидесятилетний мужичок с рыбьими глазами, который в свое время неправильно поделил землю, предпочел просто-напросто скрыться. Он принадлежал к числу сторонников Дани, голосовал за него и других агитировал, однако теперь председатель вполне мог съездить ему по физиономии. И в сущности, он того стоил. Но так или иначе, нельзя было поручить такому осторожному, трусливому, вкрадчивому и желающему всем угодить человеку новый обмер земли: он сделал бы его снова лишь для отвода глаз.

Дело Лимпара удалось бы как-нибудь замять, и волки были бы сыты и овцы целы. Однако Мока на собрании заявила во всеуслышание, что у них пропало куда-то двести хольдов земли, и члены кооператива разбились на два лагеря. Именно теперь, во время осенней страды.

У Дани внезапно возникла спасительная мысль:

— Товарищ Мок, тебя можно назначить ответственным за обмер. Ты был председателем сельсовета, у тебя есть опыт в подобных делах.

Горькая улыбка промелькнула по осунувшемуся, болезненному лицу Ференца Мока.

— И я так считаю. Как только появляется какая-нибудь неблагодарная роль, берись за нее, секретарь парторганизации. Ему, мол, не повредит, если люди затаят на него зло. Это не повредит и партии, которую он представляет.