На полпути

«Он в темя не колочен, — подумал Дани. — Ему ума не занимать, и он, как лисица, нюхом чует опасность. Весной Ференц Мок, наверно, обрадовался бы, если бы я попросил его помочь нам в чем-нибудь, скажем в обработке хозяина лесопилки. Он бы обрадовался, почувствовав, что мы его приметили. Возможно, жаль, что я его не замечал. Но я думал, он и дочка одного поля ягоды и, считая Моку более опасным противником, чем она есть, целиком был занят ею. Или не только в этом причина? Да теперь уже все равно».

— Почему неблагодарная роль? — с притворным удивлением спросил он Ференца Мока. — Большинство членов кооператива проголосовали за обмер. Может, потому, что это не по вкусу некоторым жуликам? А вы, товарищ Мок, хотите и им угодить?

Дани пожалел, что у него вырвалась последняя фраза. Мока сердито прикусила нижнюю губу. Ее отец, уклоняясь от прямого ответа, принялся оправдываться:

— Если бы речь шла о какой-нибудь политической задаче, я бы не побоялся неблагодарной роли. И никогда не боялся. Но это чисто хозяйственная задача…

Дочка нетерпеливо перебила его:

— Не о том разговор, папа. Товарищ председатель сделал весной большую ошибку, и теперь трудно ее исправить. Я еще тогда предупреждала, что ошибка со временем скажется. Не случайно весной столько людей приходило в контору с жалобами. — Она укоризненно сказала Дани: — Мягко выражаясь, неблагородно сваливать на других собственную вину.

В дверях Дани задержал Моку. Он погасил уже электричество, и они стояли в темной прихожей, куда только через приоткрытую дверь проникал с улицы тусклый свет.

— Ты все еще сердишься на меня? — тихо спросил Дани.

— Нет, не сержусь.

— Тогда отчего ж ты…

— Я никому не разрешу выезжать на моем отце.

— А ему ты разрешаешь выезжать на тебе?

— Это другое дело.

— Почему?

Посмотрев вслед идущему по улице отцу, Мока сказала:

— Ну, пошли?

Дани запер контору, и они зашагали по деревне. Впереди, шагах в сорока-пятидесяти от них, шло несколько членов правления. Дани и Мока замедлили шаг, чтобы побольше отстать от них.

— Не знаю, как вести себя с тобой, — заговорил Дани. — Вот уже восемь месяцев, как мы вместе работаем, каждый день с утра до вечера вместе, наверно, друг без друга уже шага ступить не можем. Оба мы добиваемся одного и того же, и я, пожалуй, еще настойчивей, чем ты, потому что я, как шофер, одной ногой стою на пороге тюрьмы. Мы руководим огромным хозяйством, и я за все отвечаю. Во всех хозяйственных вопросах у нас с тобой полное согласие. И все-таки — по крайней мере, мне так кажется — ты все еще мне не доверяешь. Словно я отстаиваю интересы не кооператива, а черт знает чьи.

— Да, видишь ли, за работой, в повседневных делах, я всегда полностью согласна с тобой, — горячо отозвалась Мока. — Но стоит тебе пуститься в какие-нибудь рассуждения, как сразу в наших взглядах выявляется существенная разница. Ты тоже стремишься создать социалистическое сельское хозяйство, я не отрицаю, но считаешь, что люди тут ни при чем. По-твоему, этого можно добиться, не воспитывая людей, ты считаешь, что социалистическое сознание у них появится само по себе. Знаешь, почему тебе так кажется? Потому что у тебя самого нет еще социалистического сознания, и тебе еще очень далеко до настоящего хорошего председателя… Разумеется, ты отстаиваешь интересы кооператива, чтобы тебя не посадили в тюрьму, как ты сейчас признался, но на самом деле ты отстаиваешь интересы председателя кооператива, которым ты стал случайно, — продолжала Мока. — А если эти интересы расходятся — иногда и такое бывает, — ты всегда принимаешь решение в свою пользу. Когда надо было купить трактор, ты уже так поступил и теперь собираешься сделать то же самое. Я понимаю, у тебя трудное положение. Здесь все тебе сватья, братья, и, конечно, ты хочешь всем угодить. Ведь тебе на руку всем угождать. Однажды мы уже толковали с тобой об этом. Людей можно привлечь на свою сторону не только деньгами и разными подачками, но и воздействуя на их чувства. Пока ты для этих двухсот пятидесяти человек сват и брат, ты не будешь хорошим председателем.

Дани задумался. После долгого молчания он пробормотал уныло, сердито:

— Это не правда, Мока.

— Почему? — спросила девушка с чуть заметным раздражением в голосе, подумав, что с таким председателем их кооператив не скоро выйдет в лауреаты премии Кошута. — Истинные интересы народа, можно сказать перспективные интересы, не противоречат интересам кооператива. Лишь мнимые интересы людей вступают в противоречие с кооперативными интересами. Я не говорю, что руководителю надо оторваться от своего класса, выступать против него, но он должен защищать истинные интересы своего класса, ориентироваться на его положительные качества, отвечающие задачам будущего.

— Видно, это очень трудно, — вздохнул Дани. — Если только вообще возможно…

Возле дома Моков они попрощались, и Дани пошел назад в контору за своим мотоциклом. Он застегнул на груди пальто. Ночи стали уже прохладными.