На полпути к себе

— Что?! — Я должен присутствовать при омовении? Ни в какие ворота не лезет…

— Иди-иди, — подтолкнул меня доктор.

— И не подумаю! — упираюсь.

— Это ещё почему? — удивился Гизариус.

— С какой стати я… мужчина должен смотреть, как женщина моется?

— Ну… — Похоже, дядю Гиззи вид голого женского тела никогда не смущал. Как, впрочем, и не вызывал вожделения. — Поможешь ей… Спинку потрёшь.

— Спинку?! — поперхнулся я. — Ну вы и придумали… Пусть лучше она пойдёт!

— Кто? — не понял доктор.

— Мин!

— Мин?

— Девушка, которой вы ссудили мою рубашку! — вскипел я.

— Ах, Мин… — рассеянно повторил доктор. — Она не пойдёт.

— Почему?

— Потому что не хочет.

Вы пробовали объясняться с глухой стеной? Я, занимаясь упомянутым неблагодарным делом на протяжении последних минут, уже готов был на эту самую стену влезть.

— Почему ты не хочешь? — пробую обратиться к той, что не подверглась одурманивающему влиянию эльфийских прелестей.

— Я не люблю воду, — флегматично пояснила Мин, закидывая ноги на стол и углубляясь в изучение потолка.

— Да иди уж! — прикрикнул доктор, когда, обведя вполне разумным взглядом кухню, обнаружил, что я всё ещё стою на своём месте.

Кручу пальцем у виска (своего, а хотелось бы — докторского) и выхожу в коридор, душевно хлопнув дверью. Так, что стена задрожала.

Какой-то бред… Может быть, я болен и всё происходящее — нелепая галлюцинация? Есть только один способ в этом убедиться… Я нерешительно провёл ладонью по растрескавшейся доске косяка. Войти? Наверное, нужно. Вот только… Откуда взялась эта странная робость? Чего я боюсь? Эльфийки? Себя? Нас обоих? Пожалуй. Я думаю одно. Она думает другое. Но когда наши взгляды встретятся, что произойдёт с нашими мыслями? Как они изменятся? В какую сторону потекут? Никогда и не узнаю, если… Если останусь стоять в коридоре.

Я вздохнул, толкнул дверь и вошёл в комнату.

* * *

Посередине наспех расчищенной кладовой была поставлена внушительных размеров лохань (откуда доктор её притащил — уж не со двора ли?), заполненная горячей водой и… эльфийкой. Должно быть, она сидела, подогнув ноги под себя — я мог видеть только голову, сильную шею, прямые плечи и часть спины.

— Что вам угодно? — интересуюсь так холодно, как только могу.

Бронзовые кудри дрогнули.

— Мне угодно видеть тебя. — Такой узнаваемый и такой новый голос разрезал облачко пара, поднимающееся над водой.

Всё те же бархатистые тона, но… Они стали мягче? Не верится… Как можно смягчить стальной клинок? Согнуть, сломать — да. Но смягчить? Что-то случилось, и если я тому виной… Голова кружится. Наверное, здесь слишком душно…

— Зачем же вы хотели видеть меня?

— Тебе нужны объяснения? Или довольно моего желания?

— Меня не занимают ваши желания, и… мне не нужны ваши объяснения. Посмотрели? Я могу идти?

— Я даже не начинала… — Она взялась руками за края лохани и… встала, выпрямившись во весь свой немаленький рост.

Струйки воды, мгновение помедлив — словно удивляясь случившемуся, заскользили вниз. По ложбинке между гладкими холмами лопаток, пересекая некогда тонкую, а теперь мило расплывшуюся талию, стекая по крутым изгибам стройных бёдер… Да, эльфийка красива — нечего и спорить. Тело воина, не страшащегося смерти и не щадящего себя, но… На эльфийский манер. Листоухим, притом что они обладают физическими возможностями, намного превышающими те, которыми наделён обычный человек, удалось договориться с богами и уместить удивительную мощь в хрупком до странности теле. С чем можно сравнить эльфа? Со стрелой, отправленной в полёт. Недаром лучшие лучники — эльфы: каждая чёрточка изящной фигуры, каждое движение — пальцев, губ, ресниц — устремлены вперёд. Вверх или вниз — спросите вы? Какая разница? — отвечу я. Полёт всегда заставляет задержать дыхание и смотреть, смотреть, смотреть… Веря, что он никогда не прервётся.

Росчерки бледных шрамов на золотистой коже обняли эльфийку кружевной накидкой, когда она одним плавным движением повернулась ко мне.

М-да… На каком же месяце будущая мать? Не на последнем — купол храма, хранящий покой не рождённого до поры до времени эльфа, ещё не возведён на нужную высоту. А вот грудь выглядит так, будто готова слиться в поцелуе с маленькими губами… Могу поклясться: в нашу первую встречу ничего подобного не было! Хотя… Мы виделись почти четыре… или даже пять месяцев назад. За это время можно нагулять и тройню… И всё же тогда она уже должна была быть… Я запутался.

Тёмные глаза улыбнулись: похоже, эльфийка поняла, какими вычислениями занят ваш покорный слуга.

— Ребёнок уже был в моём чреве, если ты это хочешь знать.

Я тряхнул головой:

— И вовсе не хочу… Это не моё дело.

— Отнюдь. — Длинные ресницы кокетливо смежились. — Твоё, и только твоё.

— Объяснитесь, — нахмурился я.

— Минуту назад ты отказывался от моих объяснений, — напомнила эльфийка.

— Минуту назад… Минуту назад мир был совсем другим, а сейчас он изменился, и в этом новом мире… Отвечайте!

— Ты приказываешь? — По бархату голоса пробежали волны смеха.