На полпути к себе

Вся компания уже восседала за кухонным столом. Эльфийка, в простом деревенском платье (наверняка снова Рина постаралась) выглядящая мило и уютно. Гизариус, не сводящий с неё взгляда учёного, стоящего на пороге великого открытия. Мин, лениво ковыряющая вилкой выщербленную деревянную поверхность. Лосось — истекающая соком тушка на длинном противне — готов принять свою незавидную участь: исчезнуть в умильно урчащих животах. Не знаю, как все остальные, а я успел проголодаться и переволноваться так, что даже начал забывать о голоде. Впрочем, поймав ноздрями манящий дух запечённой рыбы, скоренько вспомнил об одной из самых насущных потребностей — потребности вкусно и сытно поесть…

Я уселся за стол и вопросительно взглянул на доктора. В смысле: «Приступим?» Гизариус, хоть и был увлечён мечтами совсем об иных сферах существования, возражать не стал и занёс нож над лососем. Молчаливым согласием всех присутствующих разделка рыбы была доверена именно доктору как человеку, сведущему в устройстве тел.

Ваш покорный слуга проглотил слюну, уговаривая желудок потерпеть ещё пару мгновений — и…

Звука удара мы не услышали, как не услышали и свистящего полёта стрелы. Но всё сразу поняли: что-то произошло. Неуловимо изменился даже воздух: ранее наполненный только предвкушением обильной трапезы, сейчас он зазвенел от напряжения.

Доктор растерянно переводил взгляд с одной из наших гостий на другую. И посмотреть было на что!

Мин подобралась как шадда перед прыжком, стальные глаза искали только одно — цель. Эльфийка… Эльфийка выпрямилась так, словно позвоночник в мгновение ока стал раскалённым стержнем, а тёмно-бирюзовый взгляд утратил все оттенки чувств, кроме убийственного спокойствия в ожидании атаки.

Минута прошла в гробовом молчании, а потом…

Со двора донеслось певучее:

— Преступившая! Не прячься за стенами чужого дома! Или ты хочешь взвалить тяжесть своего греха на плечи людей?

Я едва заметил движение — так быстро эльфийка метнулась к двери. Пришлось уныло вздохнуть, откладывая свидание с лососем, и вслед за Мин и доктором поспешить на свежий воздух. Туда, где разыгрывалась нешуточная драма.

Посреди двора стоял эльф. Самый натуральный, без мороков и иной маскировки. Собственно говоря, появление листоухого в этих краях если и считалось редчайшим событием, то после несостоявшейся казни эльфийки расценивалось мной как закономерное совпадение. Хуже было другое: я знаком с этим эльфом. Как бишь там его называл младший родственник? Кэл?

Лиловые глаза полыхают гневом. Таким жарким, что я невольно удивился: и как снег под этим взглядом не закипает? Серебристые пряди волос свободно падают на плечи: ни заколок, ни шнурков. Странно… Что-то напоминает… Одежда — даже в наступающих сумерках — слепит глаза своей белизной: от мягких сапожек, отороченных мехом, до последнего ремешка на куртке и длинного свёртка за спиной, перетянутого шёлковыми шнурами, — нигде ни единого пятнышка. Ай-вэй, как дурно! Этот парень собирается…

— Я пришёл за отмщением! Примешь ли ты вызов vyenna’h-ry?[21] — В голосе эльфа звучали нотки напряжённого ожидания.

Vyenna’h-ry?[22] «Чистый поединок»? Да, надо было сразу догадаться — достаточно взглянуть на стрелу, вонзившуюся в дверь докторского дома. Белее снега: и древко, и оперение, и (могу спорить на что угодно) наконечник. Он, кстати, изготавливается из специфического материала… Из кости того, за чью смерть и требуют возмездия. Серьёзная традиция. Очень. А если дела становятся официально-скучными, меня неудержимо тянет пошутить…

— Одумайся, Кэл! — строго, но очень спокойно ответила эльфийка. — Не делай то, о чём будут скорбеть твои близкие!

— Я получил их благословение, не волнуйся! — Тонкие губы язвительно дрогнули.

— Получил? — Эльфийка слегка удивилась: похоже, она была слишком хорошо знакома с упомянутыми родичами, чтобы поверить в столь безрассудный поступок с их стороны.

Безрассудный… Почему мне так кажется? Да, vyenna’h-ry обычно заканчивается кровью, но далеко не всегда гибелью кого-то из поединщиков… Или… эльфийка чувствует дыхание смерти? Только не это…

— Я жду, Преступившая! — Кэл сузил глаза. Костяшки изящных пальцев, сжимающих плечи длинного лука, начали наливаться синевой.

Эльфийка медлила. Смотрела на бросившего вызов, но никак не могла найти верные слова для ответа — мне с моего места были хорошо видны её лицо и лицо Мин. Глаза воительницы меня и поразили: совсем недавно полыхавшие огнём, они словно потухли. Омертвели. Девица наблюдала за происходящим с отрешённостью отшельника, далёкого от мирских забот. Понимающего, что близится буря, и признающего своё бессилие перед ней. Вот эта самая покорность судьбе меня и взбесила…

Ах так? Нет, Слепая Пряха, ты слишком рано решила закончить этот фрагмент Гобелена! Все смирились и опустили руки? Хорошо. Но у меня есть на этот счёт своё мнение. Пусть глупое и ошибочное — но своё.