На полпути к себе

— Милая, — кладу ладони на её талию, — это совершенно не важно. Не умеешь плакать, и не надо! Тебе можно только позавидовать… Вот я, например…

— Ты очень хорошо умеешь говорить глупости — так, что в них хочется верить. — Тонкие губы наконец-то трогает улыбка.

— Видишь, и я на что-то сгодился!

Мы умолкаем, глядя в глаза друг другу. Сколько проходит времени? Минута? Больше? Не знаю, но Кэл недовольно окрикивает меня:

— Эй, нельзя ли поторопиться? А то вцепился в девушку, как мальчишка — в рукоять меча!

Рукоять… Меча?

Мир вздрогнул. Ещё раз. Затрясся, словно в припадке. Пласты Реальности налетели друг на друга, с грохотом сшиблись и отскочили назад, оставляя после себя медленно тающие осколки…

Рукоять меча. Теперь я знаю, кто ты, моя милая!

Кайрис. Строгая, длинная, смертоносно изящная. Только такая, и никакая более! Серые глаза горят сталью клинка, и каждая из жемчужно-пепельных прядей волос — острее самого отточенного в мире лезвия…

Я не могу себя контролировать, а Мантия… Наверное, потешается над нами, потому что Вуаль вдруг рвётся на тысячи клочков, и я остаюсь без защиты. Без защиты для Мин…

Она чувствует. Чувствует и властно приникает к моим губам. На очень долгую минуту. А я не силах разорвать поцелуй, потому что… Да, через него утекают годы жизни, но мне почему-то кажется, что Мин с радостью жертвует ими, потому что взамен получает неизмеримо больше. Взамен она получает часть самой себя…

— Побереги силы, g’haya… — говорю я, когда воительница всё же отпускает меня на волю.

— Зачем? Я ни о чём не жалею. — Она улыбается светло и тепло.

— Зато я жалею!

— Не надо… Ты даришь мне жизнь.

— Отнимая время?

— Иногда это вполне равноценная замена… — Мин усмехается и щёлкает меня по носу: — У тебя на боку достойные «девочки», но помни: я ревнива!

— Да? Тогда не буду давать повод для ревности…

— Тебе пора. — Она отходит в сторону.

— Иду. — Киваю, но вовремя вспоминаю о важном вопросе: — Как тебя зовут, милая?

— Нэмин’на-ари, — нараспев произносит она.

«Нэмин’на-ари». «Последняя Песнь Души». Как красиво и как… подходяще.

— Я вернусь к тебе, милая.

— Вернёшься, — соглашается она. — Но вот ты ли?

— Приложу все усилия, — говорю совершенно серьёзно, но Мин качает головой:

— Пути Судьбы так запутаны… Ты можешь свернуть не на ту дорогу.

— Не сверну. Потому что ты будешь меня ждать.

— Прощай…

— До встречи.

…Она не вышла меня проводить, да и не нуждался я в таких проводах.

Всё, что требуется, это доставить молодого эльфа без приключений в столицу, а потом мы будем предоставлены сами себе, и вот тогда… Тогда мы продолжим разговор, милая.

Чем раньше начнёшь, тем быстрее закончишь, верно? Осталось только придумать, как ускорить ход событий, не особенно вмешиваясь в то, что вмешательству не подлежит…

Я поплотнее закутался в маади и надвинул капюшон на глаза, готовясь уснуть под мерное покачивание кареты.

Часть вторая Игра в снежки на жизнь

Нет ничего хуже дремоты, этого странного танца сознания на зыбкой грани между бездной сна и трясиной бодрствования. Глаза закрыты, мышцы расслаблены, но не получаешь той малости, которую дарует действо, обычно совершаемое в ночные часы, когда все дела переделаны либо отложены на завтра и несколько часов до рассвета принадлежат тебе, и только тебе… Нет покоя, который тело обретает лишь в отсутствие сознания. Я думал, что благополучно просплю ближайшие мили до первого «приютного дома»,[38] но благонамеренный план, как и водится, не смог претвориться в жизнь. Сон не шёл, несмотря на все посулы и увещевания. Впрочем, неудивительно: слишком много событий произошло за день, постепенно клонившийся к вечеру. Слишком много…

Правда, не скажу, что чем-то расстроен. Отнюдь. Во-первых, еду в том же направлении, в котором меня и собирался тащить вместе с собой дядя Гиззи, разве только спутника сменил. Во-вторых, в Виллериме у меня есть свои небольшие дела, по поводу которых можно немного озаботиться. Разумеется, во дворец идти не собираюсь, но при случае вполне смогу найти Борга и выяснить подробности придворной суеты по возвращении старшего наследника домой. В-третьих, облегчил душу милейшего (временами) гнома, забрав предназначенный мне подарок и одобрив то чудо, в которое превратился жемчуг. И то, что Миррима на меня не сердится (не меньшее чудо, кстати), а, напротив, огорчена тем, как мы расстались… Очень приятное известие, скинувшее увесистый камень с моего сердца. В-четвёртых…

Нэмин’на-ари… Какое красивое имя. И как будто знакомое… Но где я мог его слышать? Никак не припомню. Может быть, читал? Но где? В исторических хрониках? Уф-ф-ф-ф… Не спорю, в памяти толкутся тысячи нужных и ненужных сведений, но большей частью эти мерзкие твари повёрнуты ко мне спиной, и совершенно невозможно понять, кого из них дёрнуть за плечо…

Я вернусь, милая. Умирать не собираюсь. Пока. Да и запретили мне умирать-то… И Кайа, и Мантия. Придётся исполнять желания женщин, потому что спорить — себе дороже…