На полпути в рай

Ровно тридцать лет живёт господин Ахмад Бехин в этом квартале, на этой улице, в этом доме, и за всё время из его дома ни разу не доносились ни плач, ни смех, никто не родился в нём и не умер, не женился и не вышел замуж, не дал и не получил развода. У дверей этого дома никогда не появлялся ни должник, ни кредитор, никогда ничего не покупали и не продавали. Даже в последние годы, когда соседи с утра до ночи пускали на всю мощь радиоприёмники, из дома господина Ахмада Бехина нельзя было услышать даже поминания Льва божьего[40], не говоря уже о чтении нараспев стихов на ломаном персидском, французском, турецком, арабском, английском, русском, курдском и семи других языках, хотя в Иране немало любителей этакой «декламации».

Самого же господина Ахмада Бехина можно видеть на улице только утром, когда он идёт в своё учреждение, и после полудня — возвращающимся оттуда. Жители уже отчаялись лицезреть его даже в такие дни, как день Ноуруза, тринадцатого фарвардина[41] или день Ашура[42], когда все высыпают на улицу.

Господин Ахмад Бехин в полном смысле слова чужой на этой улице, в этом городе, в этом государстве, да, пожалуй, и во всём мире. А если ближе познакомиться с ним, станет ясно, что и в своей собственной семье, и среди своих товарищей в министерстве юстиции он только гость. У него недурной характер и не злой язык. Он скромен, тих, и всё же никто не желает не только иметь с ним никаких дел, но даже просто знаться. Никто не поздравляет его с Новым годом и не приветствует, когда он идёт по улице.

Но именно такие незаметные, серенькие люди, которые никогда не будут влиять на мир ни хорошо, ни плохо, нужны франкмасонам. Сорок лет назад одна из франкмасонских лож обратила внимание на тихого господина Ахмада Бехина Йезди, и он был выделен из числа прочих ничтожеств. Подобно женщине, подобравшей на улице мужчину и ухаживающей за ним ради того, чтобы родить от него ребёнка, франкмасоны воспитывали и выхаживали Ахмада Бехина, заботясь о будущем своей организации. Методически, день за днём, они убивали в нём все человеческие качества, которыми когда-то наградила его природа, и в конце концов превратили в существо без чувств, без стремлений, без любви и привязанностей.

Господин Ахмад Бехин Йезди — это какое-то месиво из мяса и кожи, костей и мозга, сосудов и нервов, безвольное тело, которое лежит там, куда его бросят. Имея глаза, он не видит, имея уши, не слышит. Все его чувства, всё существо, жизнь подчинены франкмасонам.

Этот господин уже настолько лишён способности самостоятельно мыслить и ощущать, что спокойно наблюдает за тем, как в его доме по нескольку раз в год решается судьба Ирана. Его благодетельный властелин господин Тейэби Йезди, получая указание свалить одно и привести к власти другое правительство, собирает в доме этого человека всех своих приспешников, устраивает встречи с уходящими и приходящими министрами, заключает с ними сделки. Короче говоря, все тёмные дела Тейэби вершатся в этом доме. И сам хозяин дома Ахмад Бехин Йезди в это время находится тут же. А вдруг великому властелину что-нибудь понадобится? Кто же выполнит его распоряжения? На этот случай он смиренно сидит, замирая от волнения, в маленькой комнатке, расположенной рядом с кабинетом доктора Тейэби. Ахмад Бехин настолько запуган, что ему ни разу даже не пришло в голову встать и, приложив ухо к двери, подслушать, хотя бы любопытства ради, о чём говорит на напыщенном йездском наречии со своими ставленниками его почтенный хозяин.

Для тайных сговоров в доме Ахмада Бехина господин доктор Тейэби назначает полночь или послеполуденное время нерабочего дня, когда люди или спят, или отдыхают и на улице не так уж много любопытных.

Четыре каменные, ступеньки ведут к маленькой двери из осокоря, выкрашенной в тёмно-зелёный цвет, с медной ручкой, уже потёртой и поцарапанной. Как только нога человека встаёт на последнюю, четвёртую, ступеньку лестницы, преданный слуга господина Ахмада Бехина, горбун Мешхеди Мохаммед Голи Йезди, подобострастно согнувшись, распахивает дверь.

Характерно, что все обитатели этого тёмного гнезда, даже прислуга, происходят из славного города богомольцев Йезда. И Мешхеди Мохаммед Голи, и его двоюродная сестра, старая Хава Солтан, известная всему кварталу служанка в доме господина Ахмада Бехина, родом тоже из Йезда.

Несмотря на то что Мешхеди Мохаммеду Голи уже за восемьдесят и на голове у него нет ни одного чёрного волоса, а во рту ни одного зуба, он всё же обладает острым слухом и безошибочно определяет по звуку шагов, кто идёт по переулку. Шаги министров и депутатов, приходящих на свидание к доктору Тейэби, он не спутает с шагами простых смертных и, покорно склонив голову, откроет калитку только перед нужным человеком.