На полпути в рай

— Да, вашему покорному слуге тоже иногда и по ночам приходится заниматься делами. Кстати, я хотел посоветоваться с вами по одному важному вопросу. Если вы не против, пойдёмте в какой-нибудь укромный уголок и я вам всё доложу.

Уважаемый депутат согласился выслушать господина

Доулатдуста, но по его походке, по его молчанию и по всему виду можно было заключить, что он идёт неохотно, лишь из вежливости по отношению к хозяину дома. А если бы не это, то стоило ли сейчас, когда он уже поужинал, переговорил со всеми, с кем хотел переговорить, причинять себе ещё какие-то новые хлопоты? Наконец господин Доулатдуст привёл его в одну из комнат, где группа гостей играла в покер. Он счёл это место наиболее подходящим, так как гости были настолько увлечены перебранкой и спорами, что никто не мог помешать их разговору. В этой комнате вдоль стены были расставлены деревянные польские стулья с выцветшими сиденьями, вроде тех, которые можно видеть в третьеразрядных кафе и чайных. Взяв один из них, господин депутат от Йезда сел, а спутник его расположился рядом, низко склонился к нему и подробно доложил о своём конфликте с директором Национального банка. Казалось, что уважаемый депутат с раннего детства не видел ничего другого, кроме подобных поступков, так как он совершенно не удивился и очень спокойно сказал:

— Да, такие вещи случаются частенько.

— Но ведь, горбан, поймите, разве за три дня до опубликования положения о выборах, в этой суматохе, когда американцы шумят о том, что и русские располагают атомной бомбой, уместно так поступать?

— Да, но и не совсем неуместно. Этим они хотели вас проучить.

— А что я сделал? Разве я в чем-нибудь провинился? Разве я не выполнил какого-нибудь указания наших друзей?

— Помилуйте, господин Доулатдуст, мы ведь тоже кое-что соображаем. Неужели вы полагаете, что никто не разбирается в ваших комбинациях?

— Клянусь вашей жизнью, сколько я ни думаю, я ничего криминального припомнить не могу. Ни в политике, ни в торговых делах, ни скрытно, ни явно я не допустил никакой оплошности в исполнении своих обязанностей.

— Вы хотите знать правду? Я скажу вам её без обиняков: позавчера вечером в кино «Палас» демонстрировался фильм о параде советских физкультурников. Господин Фарибарз-хан и ханум Вида со своими сверстниками господином Хушангом-ханом, Сирусом-ханом, Хаидой-ханум, Шахин-ханум и другими юношами и девушками из лучших семей Тегерана поехали на своих автомобилях. которые известны всему городу, в кино, купили билеты в ложу, просидели там от начала и до конца сеанса, не проронив ни одного слова, а потом ещё очень долго аплодировали. Ну, скажите, пожалуйста, разве можно скрыть этот позор?

— Горбан, какой же это грех? Вы сами прекрасно знаете, молодым людям по восемнадцать-девятнадцать лет притом все они сами физкультурники. Разве просмотр фильма о спортсменах, да к тому же фильма, демонстрация которого разрешена полицейским управлением, является преступлением? Ведь этот фильм показывали даже во дворце.

— Да, всё это правильно, но наши друзья предъявляют особые требования к нам, к вам и вообще к избранным фамилиям, вот почему они дали указания господину Эхтеладжу немедленно закрыть вам кредиты.

— Ах вот в чём дело! Теперь я начинаю понимать… Да проклянёт господь Хушанга Сарджуи-заде! Во всех этих проделках повинен он. С того самого дня, как этот бледный, тщедушный юнец появился в нашем доме, я не могу спокойно выпить глотка воды.

— Ну, так избавьтесь от него, это же очень просто.

— Что вы, помилуйте, разве я могу сделать самостоятельно, без Нахид, хотя бы один шаг?

— Так кто у вас в доме мужчина, она или вы?

— Горбан, у вас нет красивой, прогрессивной, молодой жены, и вы не представляете себе, что вытворяют жёны с нашим братом.

— Во всяком случае, эти дела меня не касаются. Случилось то, что не должно было случиться, и теперь вам нужно серьёзно подумать, как загладить свою вину перед нашими друзьями.

— А каково мнение вашего превосходительства по этому поводу?

— Ей-богу, я ничего не могу вам посоветовать. Этот вопрос вы должны решить сами.

— Да, горбан, но ведь вы наш коллективный разум. Я понимаю, всё получилось очень плохо; наши друзья злопамятны, они сделают меня несчастным. Помогите мне найти выход.

— Лучше всего, если вы сами побеседуете с родителями этих юношей и девушек, договоритесь сослать их всех на некоторое время в Рамсар, Бабольсар или в какое-либо другое место. Одновременно дайте указание, чтобы в самых крикливых и падких на сенсации газетах, например в газете «Фарман» или в «Зарре-бин», это сообщение было преподнесено с большой помпой. Пусть они прямо так и напишут: «Так как неопытность и неосведомлённость этих желторотых юнцов угрожала высшим интересам страны, их родители приняли решение всех их отправить в ссылку».

— Это прекрасная мысль, но, умоляю вас, разрешите Хушангу Сарджуи-заде остаться здесь и не уезжать с ними.

— Нет, это невозможно, ведь он главный зачинщик и виновник этой истории.