На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями

Проходит пара минут, и в ведерке появляется крохотная лужица мочи. Вряд ли все это мероприятие того стоило. Но тем не менее мы кое-что поняли: когда миссис Бреннер сидит, она шевелится намного меньше. Это может быть нашим шансом. Мы снова поднимаем ее, с трудом надеваем на нее новый памперс и усаживаем на край кровати. За дверью слышится шум тяжелых сапог, сопровождаемый скрипом и грохотом каталки. Санитары привезли новых «бойцов».

— А теперь держи крепче! — говорит невролог. — Это важно.

Я кладу руки на плечи госпожи Бреннер и смотрю ей в глаза.

— Госпожа Бреннер, доктор сейчас сделает небольшую процедуру, — пытаюсь объяснить я. — И во время нее, пожалуйста, обнимите меня и держитесь за меня крепко. Хорошо?

Я улыбаюсь, а потом до меня доходит, что маска скрывает мимику. Госпожа Бреннер не реагирует, а, вытаращив глаза, говорит:

— Мне нужно выйти!

— Это невозможно, вам нужно немножко потерпеть, пока врач не закончит. Возможно, вы почувствуете покалывание в спине, но просто ухватитесь за меня покрепче. Думаю, мы справимся, да?

Я снова улыбаюсь, в этот раз особенно стараюсь показать ей свое расположение глазами. И в самом деле, уголки губ госпожи Бреннер на секунду взлетают вверх и она кивает. «Мы справимся», — мысленно повторяю я, убеждая самого себя. Доктор приподнимает ночную рубашку пациентки, обнажая спину. Я придерживаю ткань, обнимая старушку. Она наклоняется вперед, кладет мне голову на грудь. Это наилучшее положение для процедуры: на согнутой дугой спине четко выделяются отдельные позвонки. Невролог дезинфицирует коричневатой жидкостью всю поясничную область миссис Бреннер. Затем повторно обрабатывает прозрачной жидкостью, берет в руку стерильную иглу внушительной длины, а левой прощупывает место будущего укола. А потом все происходит очень быстро: миссис Бреннер вздрагивает, в кожу входит игла, отодвигается канюля. После этого спинномозговая жидкость медленно, но регулярно начинает капать в первую из пяти пробирок. Пациентка стонет, силится отодвинуться, разглаживает темно-зеленое полотенце на кушетке, будто это столовая скатерть. Смещенная активность[5] — действие, совершенное ею десятки тысяч раз в жизни, которой она еще могла распоряжаться.

— Вы отлично держитесь, госпожа Бреннер!

Пот бежит по лицу, моя собственная спина начинает ныть. Через защитную маску я едва ли могу свободно дышать, но по крайней мере через нее меньше проникает неприятный запах, смесь пота и мочи, витающий в процедурной. Доктор прикасается к четвертой пробирке, три уже наполнены. Жидкость в первом образце окрашена в красноватый цвет из-за попадания в нее путевой крови, в остальных — прозрачна.

— Еще немного подождите, мы скоро закончим, — я говорю это так, будто знаю, что делать. Значат ли что-то для госпожи Бреннер мои слова, не могу судить. По крайней мере, она молчит.

Сколько еще времени это продлится? Снова и снова сквозь дверь доносится гул голосов, сливаясь с бесконечным пиканьем аппарата ЭКГ и редкими стонами женщины, страдающей от лихорадки у меня на руках.

— Ну вот и все. — Доктор вытаскивает канюлю, протирает спиртом места уколов и наклеивает на них стерильный пластырь. Затем снимает ночную рубашку с миссис Бреннер. — Теперь вы можете снова прилечь.

Я помогаю госпоже Бреннер повернуться, а затем осторожно укладываю ее на кушетку со словами: «Вы действительно большая молодец». Пустой взгляд, словно она только что меня заметила.

— Вы в порядке?

Ответ сводится к тихому вздоху.

— Могу ли я еще чем-то помочь? — спрашиваю невролога в тот момент, когда она поворачивается проверить наклейки на пробирках пациентки. Она качает головой:

— Спасибо, теперь я сама справлюсь.

Я киваю:

— До свидания, госпожа Бреннер. Всего доброго.

Выйдя, я снимаю защитную одежду, бросаю ее в мусорку. Сначала халат и первые перчатки, потом защиту носа и рта, потом вторые перчатки. Мой нижний светло-голубой халат насквозь промок. А вокруг меня не прекращается оживленная деятельность: медсестры снуют между кабинетами, старший врач вместе с ассистенткой изучает электрокардиограмму, сотрудница службы санитарных перевозок толкает по направлению к выходу инвалидное кресло с пожилым джентльменом. Мне навстречу идет Майк, он, как всегда, спешит.

— Ну, как дела? — спрашивает он будто между делом.

— Понятия не имею.

Он глухо смеется, кивает и исчезает в отделении неотложной хирургии. Я вытираю пот со лба предплечьем и на секунду останавливаюсь. Что-то изменилось: вдруг стало так поразительно тихо. Краем глаза замечаю, что слева от меня — из седьмого процедурного кабинета — вывозят каталку по направлению к выходу. Рефлекторно делаю шаг назад.