На помощь! Как команда неотложки справляется с экстренными случаями

Делай, что должно Пациент — единственное уполномоченное лицо

«Ста, От» нужно переподключить. Несмотря на ограниченную подвижность, этому 82-летнему мужчине каким-то образом удалось убрать грудные отведения аппарата ЭКГ. Пульсоксиметр тоже не дает ему покоя. Как только Майк надевает его, рука пациента дергается: он пытается его стряхнуть. Пальцы у него костлявые и тощие, а ногти толстые, пожелтевшие, слегка загибаются вниз подобно когтям.

— Я знаю, что вам это неприятно, господин Стахедер, — Майк спокойно разговаривает с пациентом, который закрывает глубоко впалые глаза. Старик дышит приоткрытым ртом, нижняя губа слева немного искривлена в результате одностороннего паралича лицевого нерва. После нескольких инсультов он больше не может говорить. Поэтому свое недовольство он выражает громкими звуками. Иногда он издает только слабые стоны или низкое рычание, время от времени переходящее в глухой крик.

Снаружи на табло поступления читаем, почему сегодня Отто Стахедер был доставлен из дома престарелых в отделение неотложной помощи: «AZ ухудшение». Пожилые люди поступают с этим относительно неоднозначным первоначальным диагнозом ежедневно, аббревиатура AZ означает «общее состояние». Очевидно, по мнению медперсонала учреждения, в котором он находится, господин Стахедер начал угасать слишком быстро.

Аппарат ЭКГ выполнил свое назначение — жизненные показатели пациента не вызвали никаких опасений. Тем не менее с помощью некоторых тестов и обследований нужно убедиться, что не возникло никаких новых проблем, например заражения. Вероятно, его подержат в клинике несколько дней. Только по завершении соответствующих обследований он сможет вернуться в дом престарелых. Один из сотни случаев, происходящих каждый год в неотложной помощи.

Майк снова проверяет прочность крепления грудных отведений, а затем пытается привести пациента в максимально удобное для него положение. Кушетки в процедурных кабинетах отделения неотложной помощи не слишком удобны. Они довольно быстро начинают вызывать беспокойство больных, которым приходится задержаться на них подольше.

— Ой, — говорит Майк, приподняв одеяло, укрывавшее ноги господина Стахедера. — Здесь нужно сменить подгузник. — Он поворачивается ко мне. — Надень резиновые перчатки и помоги мне.

Я беру пару перчаток из коробки на тележке с припасами и встаю у кушетки напротив Майка. Он подсказывает мне, как действовать, когда мы осторожно переворачиваем пациента на бок, чтобы Майк мог снять подгузник. После этого он вытирает ягодицы Стахедера и его бедра несколькими бумажными полотенцами. Я помню, как он однажды рассказал мне о своей альтернативой службе[17] и о первых испражнениях, которые должен был убрать, «будучи наивным 20-летним парнем», в доме престарелых. Не рискну предположить, насколько меня бы смутила такая задача.

Надеть новый подгузник оказывается непросто из-за упорного сопротивления старика. Когда большая часть наконец надета, он все время просовывает большой палец правой руки под пояс и пытается нам помешать. Но тщетно. Ему не хватает сил.

— Я уже давно знаю господина Стахедера из пятой палаты, — объясняет спустя некоторое время Кристоф. — Он был моим соседом. Строгий мужчина, настоящий «бармалей» для детей. Иногда мы перелезали через его садовую изгородь, что его страшно раздражало. Когда мы попадались, он громко ругался из окна, и мы сломя голову убегали. — Кристоф посмеивается, затем еще раз заглядывает в пятую палату, после чего возвращается к своим пациентам.

Следующие полчаса я сопровождаю Майка в уходе за другими пациентами, смотрю сквозь стеклянные раздвижные двери и пытаюсь представить, как раньше мог выглядеть старик с лысой головой и покрытым морщинами лицом. Волосы в то время были, возможно, тонкими и с проседью. Лицо более полным, разум светлым, глаза открытыми. Возможно, у него был острый оценивающий взгляд, от которого почти ничто не могло ускользнуть. Глубокий и громкий голос. Четкая ясная речь.

В какой-то момент Майк застывает перед монитором, отображающим текущие показатели жизнедеятельности всех пациентов в отделении, и озабоченно хмурится. Он молча встает, идет в пятую палату, вскоре возвращается и перехватывает Ютту, спешащую по коридору.

«Возникла проблема с насыщением кислородом. В течение некоторого времени отметка постоянно падает. Состояние медленно становится критическим. Частота дыхания замедляется».

Я следую за Майком и терапевтом в палату. Из их разговора понятно, что ситуация стала очень серьезной. Если тенденция последнего получаса продолжится, жизнь господина Стахедера окажется в опасности.

— У нас есть номер телефона его дочери, — говорит врач, когда мы выходим из кабинета. — Я позвоню прямо сейчас. Можешь заранее узнать, как обстоят дела в палате с прикроватным мониторингом?