На пороге-4

Спал он долго. Его разбудил Хуберт, он задавал ему какие-то вопросы. Ларс отвечал машинально и снова уснул, когда начальник базы ушёл. Проснувшись, понял, что совсем потерял чувство времени: В узеньком окне по-прежнему сияло круглосуточное полярное солнце. На вешалке висела куртка, около стены стояли его вещи, чемодан и ноутбук.

Почувствовав голод, Ларс переоделся в приготовленную для него одежду, вышел из «гостиничного» номера, поблуждал по коридору и, наконец, привлечённый голосами и шумом, набрёл на дверь. Она была украшена пышной надписью «Ресторан». Открыв её, он оказался, правда, не в ресторане, а в столовой, где обедали полярники. При его появлении шум смолк, все смотрели на него. Кивнув и выдавив жалкую улыбку, Ларс прошёл к раздаче и взял поднос. Разговоры и звяканье ложек в зале возобновились. Поставив на поднос какие-то коробочки с едой, он направился к столу, за которым заметил коллег в НАСА-вских комбинезонах. Однако при его приближении астронавты поспешно встали и пересели за другие столы. Пообедав в одиночестве и даже почти не почувствовав вкуса пищи, майор вернулся в комнату, включил ноутбук и уселся за написание рапорта.

Вечером, случайно встретившись в коридоре с хмурой Карен Филби, он инстинктивно отпрянул, не ожидая от этой встречи ничего хорошего. Так и случилось: проходя мимо, Карен обожгла его презрительным взглядом и сказала вполголоса:

– Какое же ты дерьмо, Ларс!

Плюнула ему под ноги и удалилась. Это всё окончательно поставило на свои места: астронавт в полной мере ощутил двойственность ситуации, в которую он попал. С одной стороны для него не было и речи помыслить о невыполнении приказа, даже сейчас. А с другой, как жить с клеймом предателя? Впрочем, выход из таких коллизий давно известен.

Прилетевшие на следующий день из Вашингтона следователи, зайдя в его комнату, обнаружили там уже холодное тело Ларса Дженкинса. Праздновавшие сочельник полярники не слышали выстрела. Майор лежал на полу с простреленным виском, пистолет валялся рядом со здоровой левой рукой. На столе стоял открытый ноутбук, и лежала предсмертная записка, написанная от руки. Она была прижата иридиевым диском памятной медали фирмы «СЕ».

У Ларса была запасная обойма.

***

«Хитрый Снарк» шёл на автопилоте на высоте в несколько километров над блистающей под незаходящим солнцем равниной антарктического ледникового щита. Его пассажиры собрались в салоне и обсуждали за обедом последние события. Теперь, когда всё кончилось, они находили в них всё больше и больше юмористических моментов и дружно хохотали над рассказом Павла Васильевича, как он – «и на старуху бывает проруха!» – с позором вывалился из шлюза, поскользнувшись на снегу. И какая рожа была у Ларса Дженкинса, когда того тоже макнули в снег, но уже принудительно.

Только присутствовавший Барсик, ещё не успевший просохнуть, отчего шерсть его торчала клочками, беспокойно бродил по салону, что-то вынюхивая. Ему не давал покоя странный запах, который он ощутил давно. Запах этот, как и многие другие, был связан с людьми, которых его друзья спасли на Луне. Но с их уходом те, другие, стали ослабевать, а этот оставался силён. Заметив беспокойство кота, Павел прервался на полуслове и спросил встревожено:

– Что случилось Барсик?

В ответ, тот остановился посреди салона, поскрёб когтями крышку люка в полу и промурчал:

«Тут запах. Плохой. И часы».

– Часы? – одновременно переспросили Павел и Сергей, единственные, кто разбирал азбуку Морзе.

– Немедленно садимся! – скомандовал Павел, и пилоты ринулись в рубку управления. Кстати, и не подумав тратить время на вопросы: «зачем?» да «почему?»

– Петя, помогай! Серёжа, к шлюзу! – отдавая эти команды, Павел открыл указанную Барсиком нишу и принялся выкидывать оттуда матрасы.

«Снарк» между тем вошёл в пике. Высота быстро уменьшалась. Наконец, между матрасами тускло блеснул какой-то толстенький, металлический цилиндр, сантиметров 15 длиной. На одном его торце было множество мелких отверстий, другой был украшен какой-то шкалой.

«Оно» – проворчал Барсик, но все уже и сами догадались, что «оно», даже те, кто не читал на слух его морзянку.

– Виктор, высота? – спросил Павел, и из рубки прозвучало в ответ:

– 1500, продолжаем снижаться!

– Достаточно, тормози и зависай!

Пассажиров качнуло, нос «Хитрого Снарка» приподнялся. Тем временем, Павел Васильевич осторожно взял цилиндр и понёс к шлюзу.

– Зависли, высота 1300! – донеслось из рубки управления.

– Принято! – крикнул в ответ шеф и добавил нечто вовсе парадоксальное. – Если сработает, никому не дышать!

Когда Павел приблизился со своей, предположительно, смертоносной ношей, Сергей открыл внутреннюю дверь шлюза и, пройдя вперёд, разблокировал и наружную. В тамбур ворвался пронизывающий антарктический ветер. Подойдя к отверстию люка, Павел выбросил бомбу наружу и та, сверкнув на солнце, скрылась из виду.

– Подарок улетел! – сообщил всем Павел, возвратившись в салон. – Нужно немедленно осмотреть все ниши, туалет и багажное отделение.