На пороге

Чёрный окинул его изучающим взглядом – здоровенный детина, затренированный до предела. Непробиваемый ни физически, ни психологически. Простую машину сложнее сломать. Внимание Чёрного привлёк металлический блеск из-под расстёгнутого ворота униформы. Толстая цепь. Солдатские бирки на такие не вешают.

– Ты в Бога веришь, Сутягин? – поинтересовался Чёрный.

– Не твоё дело, чмо, – рявкнул боец и добавил ещё пару выражений. Именно чрезмерность реакции убедила Чёрного в том, что он был на правильном пути.

– Я не фокусник, Сутягин. Я – пророк Божий, – сказал Чёрный как можно более смиренным тоном. – Потому и птицы меня слушаются.

Взгляд Сутягина зафиксировался на Чёрном. В глазах мелькнуло нечто отдалённо напоминающее растерянность. Выражение тут же погасло, и Сутягин разразился лошадиным хохотом.

– Ну, тя, млин, – заходился он. – Щас расскажешь, да? Только б тебя отсюда выпустил, а?

Чёрный не смутился:

– Мне не нужно, чтобы ты меня выпускал. Мне нужно только отключить эту богопротивную машину у меня за спиной. Сам дьявол её подкинул в ГСБ. – Чёрный вперился в Сутягина страшным взглядом, какой должен был по стереотипному представлению быть у блаженного.

– Не гони, – строго сказал Сутягин. – Щас техник скоро придёт. Он с машиной разбирается. Не моё дело.

– Скоро не придёт, – уверенно возразил Чёрный. – Я на него понос наслал. За грехи. Он оттуда ещё полчаса точно не выйдет. – Это было правдой. Сразу после ухода Известина Чёрный снова чуть-чуть «подстроил реальность», чтобы избавиться от техника. Просто выбрать реальность, в которой он остался бы в камере один на один с устройством, как он почувствовал, «капкан» ему не позволил бы. Быть может, благодаря лучшему пониманию, а может – в результате накопленного опыта Чёрный становился более чувствительным. И теперь, когда, закрыв глаза, он начинал приближаться мысленно к водовороту непринадлежности, то он необъяснимым образом чувствовал и близкие, и отдалённые варианты. Словно бесчисленное множество воронок, крутящихся в плотном соседстве в бесконечном пространстве выбора. Воронка, ведшая в вариант, в котором он оставался один в камере, не впускала его, мягко отталкивая его разум к другим – соседним вариантам. Потому Чёрный пошёл обходной дорогой, и теперь на пути к цели стоял один лишь Сутягин.

Сутягин пошевелил головой на до ужаса короткой шее, крикнул в коридор через зарешеченную форточку в двери:

– Эй, слышь, Малой, где технарь?!

– На толчке сидит, – отозвался охранник коридорным эхом снаружи, – так и не выходил оттуда. А духан аж сюда сквозит.

– Всё равно гонишь, – презрительно скорчился Сутягин.

Чёрный на мгновение прикрыл глаза.

– Ясно тебе говорю, я послан людям помогать, – начал он. – И под Господней защитой я. Испытай меня, – предложил он, – выстрели мне хоть в ногу, хоть в руку. Не даст Бог меня в обиду.

Сутягин посмотрел исподлобья, пошевелил губами, неуверенно отказался:

– Пошёл ты, мне потом ещё по шапке дадут…

– Тебе приказали применять оружие, если нужно, – покачал головой Чёрный. – Сделай, что говорю тебе. Или воспрепятствуй мне, и накличешь на себя гнев Божий, – он говорил негромко, но с трагическими интонациями, и по крайней мере заставил Сутягина слушать. – Знаю, верующий ты истинный, и в церковь ходишь, хоть и недостаточно часто, – здесь Чёрный сделал предположение, но глаза у Сутягина стали ещё чуть шире, и Чёрный понял, что попал в точку. – Недобрые силы желают овладеть волей и разумом служащих ГСБ! – повысил голос Чёрный. – И сомнение твоё – грех!.. За него расплата будет и в этой жизни, и после неё!

Внутри Сутягина явно шла борьба. Наконец он скорчил лицо в жестоком выражении, отвёл назад затвор, сдёрнул оружие с предохранителя и, направив ствол Чёрному в колено, нажал курок.

Ничего. Щелчок. Чёрный невольно вздрогнул от напряжения.

– Вот видишь? – тут же спохватился он. – Послушай меня, Сутягин. Помоги мне защитить тебя и соратников твоих от козней лукавого!

Сутягин с удивлением осмотрел пистолет.

– В первый раз такое, – пробормотал он с выпяченными губами. – Блин же ж… Табельное же. Будет мне по звездалу.

Чёрный понял, что момент замешательства может не повториться. Не переставая нести чушь про праведное и грешное, он поднялся, шагнул к прибору и резким движением сбросил его на пол. Провода натянулись, выдёргивая штекеры из разъёмов.

– Стой, урод! – это вопил техник, появившийся в дверях.

Сутягин опомнился, срываясь с места, чтобы скрутить Чёрного в круассан. Чёрный обернулся и сказал спокойно:

– Пока, парни…

И оба его противника и камера вместе с ними исчезли где-то на дне исходной воронки.

Чёрный больше не собирался оставлять выбор за случаем. Он не перескакивал теперь в первый попавшийся вариант, а подбирал и старался вносить минимум изменений по сравнению с исходным. Это требовало большего усилия, и после перехода Чёрный ощутил некий осадок в подсознании в форме лёгкого вибрирующего напряжения.

Без удивления он увидел над собой перекошённую мстительной гримасой физиономию Фёдорова.

– Вставай! – прогундосил оказавшийся рядом амбал – телохранитель губернатора.