На пороге

«…Не оставляет сомнений, таким образом, что именно это событие привело к первому расколу до того единых в своей культуре, языке и конфедеративной структуре праиндоевропейских племён и положило начало формированию отдельных индоевропейских протонаций. Именно в этот момент бывшие воины, составленные исключительно из холостых молодых людей и являвшие собой выделенный класс в существовавшей социальной структуре, со своим набором правил и понятий (кодекс воина), образовали ядро первой миграции в западном направлении. По сути своей эта миграция была завоевательной. Ведомые Старшим, воины изменили извечным правилам, воспринимая теперь войну как источник личных благ и славы. Тот факт, что генетические свидетельства распространения индоевропейцев основываются большей частью на анализе мужской Y-хромосомы, возможно, является косвенным подтверждением предположения о преобладающем мужском составе первой миграционной волны. Воины, таким образом, брали в жёны или наложницы женщин местного доиндоевропейского населения на завоёванных/разграбленных территориях. Анализ используемых в среде воинов понятий и языковых особенностей, в частности тенденций произношения, подтверждает вышеизложенную гипотезу о том, что именно эта первая миграционная волна индоевропейцев явилась основой формирования протогерманского этноса. Дополнительным свидетельством являются археологические находки и все без исключения ранние изобразительные и письменные источники, указывающие на жёсткую общественную организацию, патриархальную основу установления родства, выдающиеся телесные данные германцев, такие как рост, мускульный рельеф и физическая сила. Все эти данные говорят о происхождении протогерманского этноса из однородной группы людей, выбравших военное дело своим единственным занятием в силу как естественного склада ума, так и природной физической пригодности к данному роду занятий.

Оставшееся после раскола человеческое ядро праиндоевропейской конфедерации продолжило придерживаться традиционных принципов, придавая большее значение совершенствованию культуры бережного отношения к человеческой жизни и развитию явных и скрытых способностей человека, обозначая последние праиндоевропейским корнем vēda[21], перешедшим в поздних формах в слово „ве́дение“. Особенности лексических и фонетических предпочтений наравне с замеченными автором тенденциями языковой эволюции этой группы людей позволяют с большой долей уверенности заключить, что она в подавляющей массе своей явилась основой формирования праславянского этноса…»

– Ну и откуда это взялось в университетском сборнике? – с возмущённым недоумением поинтересовался ректор, закончив чтение.

Декан Нетупин переступил с ноги на ногу, откашлялся и, потерпев неудачу издать хоть какой-нибудь звук, кроме короткого мычания, развёл руками.

– А что вы, голубчик, мычите? Это статья от вашего факультета. Вы же подписывали её в печать?

Нетупин вытянул шею из сдавливающего её воротника и в этот раз сподобился вымученно пробормотать:

– Ну не подписывал я. Не мог я подписать… Ну ведь я же уволил его сам… за… за… ммм… несоответствие…

– А как она тогда в сборнике появилась?

Нетупин прочистил горло и, опустив глаза в пол, ответил:

– Не знаю, Роман Германович. Я в типографию звонил. Они говорят, что они даже не набирали её…

– Ну и что же? Она сама появилась на месте моей научной статьи? – Он негромко постучал ладонями холёных рук по столу. – Что же это, по божьему повелению она там взялась? Ну что вы мычите опять? И типография мне мычит – я уже сам звонил им… Ну скажите же мне хоть что-нибудь вразумительное, Нетупин!

Нетупин поднял глаза и из толстой папки, которую он держал в руках, извлёк увесистый журнал:

– Вот, посмотрите сами, Роман Германович, мне аспиранты принесли. Science – последний номер. Там вот перевод частичный вложен – выдержки, я их попросил сделать… Вот…

Ректор поднял брови, начиная читать: