На пороге чудес

Тогда жара гнала всех докторов, кроме доктора Свенсон, в реку, хотя там было еще хуже, чем в джунглях: в мутной взвеси было невозможно определить, кто к тебе подплывет.

Когда они медленно заходили в воду, стараясь не издавать шума, привлекающего хищников, они беседовали не о паривших над ними красивых бабочках величиной с носовой платок, а о микроскопической рыбке кандиру, умеющей забираться по мочеиспускательному каналу внутрь человека — с катастрофическими последствиями.

Марина, не имея выбора, плавала в своем платье и считала, что одновременно его стирает. Они остерегались водяных змей, чьи головы торчали над поверхностью реки, словно крошечные перископы, и вспоминали о летучих мышах-вампирах, которые запутывались коготками в москитных сетках над койками. В воде никто долго не задерживался, даже доктор Буди — в девичестве она была чемпионкой по плаванию у себя в Индонезии.

Для развлечений, не связанных с природой, имелись старые научные журналы и старый комплект журнала New Yorkers, но самые интересные материалы так затерлись, что не поддавались прочтению. Еще у доктора Свенсон было многотомное собрание сочинений Диккенса в твердой обложке. Каждый том был обернут в плотный пластик и перевязан бечевкой. Она выдавала книги докторам, а потом выборочно проверяла, чистыми ли их держали руками. В пластиковой обертке каждой книги лежала палочка корицы — когда-то ей сказал доктор Рапп, что муравьи боятся запаха корицы.

Доктор Свенсон была уверена, что с нынешней цивилизацией покончат именно муравьи.

Единственной альтернативой кратким и жалким развлечениям — ходьбе, плаванию и чтению — для доктора Свенсон и доктора Сингх, доктора Нкомо и доктора Буди, а также для двух докторов Сатурн была лаборатория.

Она же слегка напоминала казино Лас-Вегаса.

Там они проводили время без календаря и часов.

Работали, пока не давал о себе знать голод, делали перерыв и ели — открывали банку абрикосов и банку тунца.

Они работали до отупения, а потом возвращались в свои хижины, стоящие кружком позади лаборатории, словно бунгало в летнем лагере для девочек «Копье и Вигвам», и ложились на узкие койки. Перед сном читали кусочек из Диккенса. К концу первой недели Марина добралась до половины «Крошки Доррит». Из всех утраченных вещей она больше всего жалела о книге Генри Джеймса.

Что до лакаши, то они терпеливо переносили постоянное измерение и взвешивание, позволяли регистрировать свои менструальные циклы, брать у детей кровь на анализ.

Доктор Свенсон пользовалась их доверием и вспоминала о бесконечных уговорах и подарках, которые когда-то требовались даже при самых общих обследованиях.

— Я укротила их, — говорила она, употребляя именно этот глагол. — Мы с доктором Раппом много сделали для того, чтобы завоевать их доверие.

Но если она приучила их терпеть ее исследования, то друзьями они не стали.

Лакаши редко делились с учеными своей сушеной рыбой и корнями маниоки. Угощение незавидное, но таков первый урок в любом «Введении в антропологию»: главный символ гармоничного сотрудничества — общая пища.

А доктор Свенсон строго запрещала своим сотрудникам делиться едой с лакаши. Она считала, что банка арахисового масла вреднее для традиционного уклада, чем телевизор.

Так что, возможно, нежелание лакаши предлагать чужим свой хлеб было лишь пассивной местью.

Только Истер ел с обоих столов, точнее, из обоих котлов.

Лакаши не стучались в дверь лаборатории, чтобы пригласить ученых на свои танцы до трех утра, которые они устраивали по каким-то своим мотивам. Не предупреждая никого, они время от времени куда-то уходили все вместе, оставляя за собой зловещую тишину. Возвращались через двенадцать часов — умиротворенные, с красными глазами и в коллективном похмелье. Даже от детей пахло каким-то особым дымом, и они как столбики сидели на берегу реки, глядя прямо перед собой, и не расчесывали укусы насекомых.

— Мы называли это раньше «поиск видений», «вижн квест», в честь коренных жителей Америки, — сказала доктор Свенсон, когда Марина в панике прибежала в лабораторию и спросила, что случилось с лакаши. Тогда она прожила в лагере всего три дня, как вдруг все туземцы исчезли, как в фильме ужасов. — Это было идеальным определением того, чем они занимаются. Но сейчас появились видеоигра с таким названием и клич у кучек постаревших недорослей, пытавшихся легитимизировать свою тягу к психоделическим веществам. Теперь у меня нет этому названия. Я просыпаюсь, вижу, что они ушли, и думаю: «Ох, опять пришло время».

— Вы когда-нибудь уходили с ними? — поинтересовалась Марина.

Доктор Свенсон трудилась над сложной формулой, записывала цепочки чисел в свой блокнот со спиральным скреплением, но охотно продолжила разговор.

Лаборатория располагала компьютерами, но из-за непредсказуемого электричества и чудовищной влажности, которая периодически выводила из строя генераторы, все важные расчеты выполнялись вручную.