На пороге легенды

Майкл увидел ее лицо — покрасневшее от слез, но необычайно милое и приветливое. Блестящие пухлые губы, чуть вздернутый носик, слипшиеся длинные реснички — он готов был покрыть их ответными поцелуями. Немного не хватало решимости, но он вдруг вспомнил, что однажды они оба уже оказались в достаточно интимной ситуации, когда ему пришлось «спасать» Берти от веточки. К тому же и Берти, казалось, прекрасно поняла его желание: «Я согласна», — говорил ее взгляд.

Ощутив губами и языком теплую влажность ее рта, Майкл почувствовал, как Берти всем телом подалась к нему, и он с благодарностью принял ее — одно плавное движение его рук, и молодая женщина очутилась у него на коленях. Майкл осторожно прижал ее к себе, как самое драгоценное сокровище. Все это время их чувственный поцелуй не прекращался. Сквозь тонкую рубашку, надетую на Берти, Майкл чувствовал нежность подрагивающего в его объятиях тела, волнующую упругость ее груди… Он с упоением ощущал ее теплое дыхание, тонкий аромат волос… и мечтал о той нежной близости, что когда-нибудь между ними наступит.

Кто-то с громким топотом вошел в комнату, но Майкл и Берти были слишком увлечены друг другом, чтобы дать волю опасению оказаться перед кем-либо в неловком положении.

Но это была Джессика. До сей минуты девочка стояла в коридоре, ожидая приглашения, но отец все не показывался. Ей надоело ждать, и она, не таясь, проникла в комнату.

Поняв, почему в комнате так тихо, Джессика подбежала к взрослым и замерла, наблюдая за этой невероятной для нее сценой — не так уж часто она видела подобное, да и то, если в мотелях, где они останавливались, был бесплатный телевизор. Но одно дело, когда кто-то целуется в вымышленной истории, другое — когда это происходит в жизни, да еще с самым родным человеком.

— Вы целуйтесь, целуйтесь! — воскликнула Джессика, улыбаясь во весь рот, когда отец и Берти повернулись к ней.

Она стояла перед ними, по-деловому скрестив руки на груди, выставляя на обозрение редкие зубки и находясь в каком-то своем, непонятном взрослым ребячьем удовольствии.

Вскоре в комнату осторожно заглянула миссис Холдер. К тому моменту они уже сидели на кровати втроем — Берти и Майкл, прижимаясь друг к другу плечами, а Джессика разместилась у них на коленях. Кровать отчаянно и противно скрипела, быть может, потому и привлекла внимание сконфуженной хозяйки.

— Какая чудная сцена! — умилилась та, проходя в спальню. — Когда-то и мы с мужем были так нежны с детьми. А разве их теперь посадишь на колени? В одном только Итане фунтов полтораста будет!

Она засмеялась. Майкл, Берги и Джессика поддержали ее дружным хохотом. Правда, слова миссис Холдер неожиданно напомнили Берти о собственной малышке, которая сейчас не с ней. Еще неизвестно, сколько она провалялась в постели — вдруг не одну ночь. Боже!.. Ивонн, мама и отец — они все беспокоятся о ней. Мама уже звонила!..

— Прости, Майкл, мне срочно нужно позвонить…

Майкл терпеливо ждал, пока Берти закончит разговор с родными.

— У тебя есть дочка, — произнес он, когда она отключила трубку и в задумчивости уставилась на дисплей телефона.

— Что? Ах, да… — улыбнулась Берти, но улыбка почти сразу сползла с ее лица.

А вдруг это вызовет какое-то негативное отношение со стороны Майкла? — спохватилась она, совершенно забыв, что он абсолютно не похож ни на одного из тех мужчин, с которыми она встречалась за те годы, что растила малышку Ивонн. Быть может, в этом тоже была доля невезения — она всегда встречала мужчин только одной категории. Им было наплевать на тот факт, что у нее есть маленькая дочь, а значит, наплевать и на саму Берти, поскольку ребенок занимал большую часть ее жизни. Таким был, к примеру, Декстер, который ни разу даже не попытался улыбнуться ребенку. Точно таким же — мужчина до него, с которым Берти познакомилась через год от начала одиночества. С ним она не прожила и месяца.

— Да, у меня есть маленькая дочка, Ивонн, ей скоро будет четыре года, — сказала она, заглядывая в глаза Майкла, словно пытаясь в них разглядеть след равнодушия к сказанному.

— Замечательно, — улыбнулся Майкл. — Когда дети маленькие, это самое прекрасное время в жизни. Так говорил мой отец, и я с ним полностью согласен.

Берти почувствовала, что снова плачет. Господи, ну что я за дура, что так подумала о нем…

— Я, наверное, что-то сказал не так? — Майкл дотронулся до ее плеча.

— Нет-нет… — Она прильнула к нему и обняла. — Я просто очень рада, что встретила тебя…

— А я еще сомневался, надо ли ехать в этот чертов Дулут, — неожиданно произнес Майкл. — Тогда бы я тоже не встретил тебя.

Не хватало всего трех слов. Всего лишь трех, но способных изменить целый мир…

— Я люблю тебя, — услышала Берти.

— И я люблю тебя, — ответила она и зажмурилась, когда их губы вновь соединились. Почему она закрыла глаза, Берти и сама не могла бы ответить, но с закрытыми глазами она словно стала частичкой невидимого мира, где нет предметов и плоти, а существуют только чувства, энергия и сила, рожденные из вечного и божественного начала.