На пороге легенды

— Я люблю тебя… — И говорить, и слушать эти слова они готовы были бесконечно…

Вечером они допоздна засиделись во дворике миссис Холдер. Уже стало темнеть, дул легкий ветерок. Берти рассказывала Майклу историю своего приезда в Дулут.

— …Я хотела бросить все. Мне было так плохо, что решила — лучше уеду на время куда-нибудь подальше. Они так мне все были противны в тот момент. И профессор, и Клаудия, и Декстер. Но сейчас мне кажется, что я люблю даже их. Так хорошо мне никогда еще не было!

Она склонилась к Майклу и нежно поправила его взбившиеся от ветра волосы. Он перехватил ее руку и поцеловал ладонь, пальчики.

— А я сегодня, пока ты спала, думал… Я думал — если эта женщина не свободна, то мне уже ничего и никогда не светит в этой жизни.

Наслаждаясь его прикосновениями, Берти вспомнила, что хотела задать очень важный вопрос.

— Майкл, скажи… Ты рассказывал, что услышал мой крик… А тебе не показалось, что это был голос Джессики?

Она почувствовала, что Майкл напрягся.

— Я не хотел тебе говорить… Когда мы вернулись в Дулут, миссис Холдер сказала, что малышка лежала весь день с высокой температурой. У Джессики был сильный жар и бред. Я вбежал в дом — но ей уже стало легче. Мы померили температуру — все оказалось в порядке. И глаза ясные, здоровые. Но она все еще была мокрая, и одежда мокрая, и волосы — как будто окунулась в воду. А миссис Холдер потом мне сказала, что она в бреду кричала. Громко-громко… звала меня. Я велел хозяйке не говорить тебе пока ничего, чтобы не беспокоить…

Слушая его, Берти будто снова очутилась там, в шахте:

— Майкл! Майкл!.. — звал на помощь неистовый голос.

— Она будто знала, что должно было произойти страшное, — говорил Майкл, — но, вероятно, не понимала до конца. Предупреждала меня, а я повел себя как последний болван, позволил тебе уйти одной…

— Это поразительно! — прошептала Берти и поежилась от неприятного воспоминания. — Но ведь все уже позади.

Она прильнула к нему спиной, Майкл угадал ее желание и обнял ее. Руки его легли Берти на живот, и она стала гладить их, нежно ощупывая каждую корочку на израненных ладонях.

— Бедный, бедный Майкл… Почему ты не хотел мне этого рассказать раньше?

— Я боялся. Что ты не поверишь. Ведь ни Сэм, ни Итан ничего не слышали. Только я один! Теперь ты понимаешь. У нее дар! Только никому не рассказывай…

— Глупый… Я уже не такая. Это раньше я ни во что и ни в кого не верила. Только в свою работу, будь она неладна. Все только работа, работа. Про дочку свою совсем забыла… Хотя, правда, мне и сейчас хотелось бы работать, быть полезной, но совсем по-другому, вкладывать в это иной смысл.

— Не волнуйся. Будет тебе работа. Сэм Хайнц сегодня нанял кучу народа. Мы продолжаем поиски.

— Так вот о каком сюрпризе говорила миссис Холдер! — Берти слишком резво вскочила и зашаталась от головокружения, но Майкл успел подняться и уже держал ее на руках.

— Я же обещал найти метеорит для тебя, — сказал он.

— Для меня?! — игриво спросила она и поцеловала его в губы.

— А для кого же еще? — сказал Майкл и, уже не страшась, добавил: — Если это, конечно, метеорит. Но, думаю, все-таки он. Ничего не попишешь…

Реакцией на его слова стал задорный смех и ласковые поцелуи, которыми Берти наградила его руки.

— Ты все знаешь обо мне, а я о тебе и о Джессике ничего не знаю. Я хочу все знать о вас. Расскажи…

И Майкл, собравшись с мыслями, поведал свою удивительную историю.

13

— Когда-то я совершенно не задумывался о тех вещах, которые мы считаем чудесными, если хочешь, волшебными… Для этого у меня были достаточно трезвомыслящие родители. Нужные игрушки, правильное кино, бейсбол, футбол, хоккей. И никакого волшебства. В отличие от многих детей, уже в трехлетнем возрасте я знал, что Санта-Клаус и пасхальный зайчик — всего лишь добрая выдумка.

— Бедный Майкл!..

(Поцелуй).

— Не перебивай…

(Еще один поцелуй).

— …В двадцать лет у меня уже было все разложено по полочкам. Не поверишь, но еще во втором классе я держал специальный блокнот, где все было расписано — когда я получаю новую ступеньку в секции по бейсболу, какими знаниями мне нужно овладеть, чтобы считаться всесторонне развитым человеком, когда оканчиваю школу, колледж, университет. Даже… когда я должен жениться.

— Это ты знал во втором классе?

— Нет, чуть позже. В четвертом.

(Смешок и поцелуй).

— Да, в четвертом. И я даже знал, кто станет моей женой.

— Кто же? И где она сейчас?

— Я же говорю, не перебивай… Ее звали… Впрочем, я не буду называть имя. Нет желания…

(Чуть заметный вздох облегчения).

— Она была самой заметной девочкой в классе. Красивая, высокая. Блондинка, но не глупая. По всем предметам только высшие оценки. Она всегда старалась выглядеть на все сто — белозубая улыбка, безупречные платья, дорогая машина на выпускной — подарок от родителей. К тому моменту я уже не сомневался, что она станет моей женой… Ты ревнуешь? Не ревнуй. Она оказалась… Впрочем, я не буду употреблять это слово…

Майкл поморщился, снова заставляя себя погрузиться в прошлое.