На пороге мира

А под нее на космодроме творилась феерия, абсурдная, шокирующая и умопомрачительная. Лайнер, что начал заваливаться на крыло, нацеплял этим крылом несколько мелких космолетов, в том числе два истребителя вместе с суетящимися около них букашками-людьми, а затем резко затормозил и завалился на противоположное крыло, отправляя в полет все, что успело зацепиться. Причем так совпало, что именно в этот момент батарея ракетных установок, на которую несло лайнер, выпустила по нему два десятка самонаводящихся ракет, которые благополучно завязли в куче крупного и мелкого мусора, подкинутого в воздух кораблем. Две или три взорвались в воздухе, десяток – от удара о землю, пяток отлетели в саму батарею и разнесли ее к едрене матери, одна прорвалась, но расстояния для маневра наведения не было, так что, пройдя впритык выше корпуса, она проскочила дальше и в процессе обратного разворота влетела в развалины радарной вышки и взорвалась там.

А лайнер даже и не думал останавливаться, продолжая хаотично и неуправляемо крутиться по всему космодрому, утюжа, вминая, давя, сбивая, сжигая выхлопами двигателей… И все под задорную детскую песенку.

Но тут стало не до смеха: на позиции вышли еще две полностью готовых батареи ракетных установок, а с воздуха приближалось звено истребителей и два звена штурмовых ракетных флаеров вертикального взлета, пришедших с изобретением антиграва на смену боевым вертолетам.

Песенка кончилась. Голос поменял тональность, став сразу чуть хриплым и надрывным. Сменился и язык, на котором он вещал. Да и песенка стала совсем не детской.

А мы береты на лоб надвинем!
И автоматы повыше вскинем!
И с улы-ы-ыбкою веселой
Мы будем жечь чужие села!

– орал из динамиков голос отбитого на всю голову космодесантника, жаждущего крови, старую, как мир, неофициальную песенку тогда еще воздушного десанта и морской пехоты, впоследствии слившихся в единые Космодесантные войска.

– А мы по локоть закатаем рукава,
А мы Чикаго расх…рим на дрова!
Мы будем водку жрать, мы будем баб е. ть,
Да потому что нам на совесть, совесть наплевать!.. —

продолжал, надрываясь, орать бешеный пилот-психопат из динамиков внешней связи, в то время как сам лайнер мотало по космодрому.

Звенья штурмовиков зависли на позициях, ловя в приборы наведения громоздкую машину. Звено истребителей вышло на боевой разворот. Ракетные батареи встали на боевой взвод, также ловя в прицелы лайнер, который как раз начал, набирая высоту, проходить над ними. Точнее между батареей и звеном штурмовиков.

Ракеты сорвались с подвесов штурмовиков и из установок батареи практически одновременно. А бешеный лайнер под самую забористую матерную часть припева развернулся плашмя, под девяносто градусов к батарее, пропуская ракеты под брюхом.

– …Мы будем водку жрать, мы будем убивать!.. – повторно орал припев бешеный пилот, объявивший войну правительству этой планеты, пока потерявшие цель ракеты разносили на атомы батарею и первое звено штурмовиков.

А лайнер, обладая огромной инерцией, не смог бы остановиться после такого резкого разворота, даже если бы очень захотел. Его закрутило волчком вокруг своей оси, а маневровые двигатели бросили бешено вращающуюся многотонную махину прямо на звено истребителей, попытавшихся сделать резкий разворот, прерывая маневр захода на цель. Не успели. Их, словно лопастями пропеллера, размолотило в воздухе крыльями лайнера. А маневровые движки подбросили хвостовую часть, добавляя еще одну плоскость вращения и делая полет лайнера вовсе непредсказуемым и неуправляемым. И оставшееся звено штурмовиков не смогло его предсказать, разделив участь звена истребителей.

Космодром был разрушен. Но предстояло еще хоть как-то вернуть управление лайнером до того, как он расхреначится об землю.

Пилот, продолжая орать злую, похабную песенку морально деформированных уродов от войны, кинул машину вверх, в небо, в высоту. Туда, где ждал потолок – нижняя граница области действия планетарных ПКО. Всего пять сотен метров. Невероятными по точности импульсами пилоту удалось погасить боковое вращение, но машина продолжала кувыркаться. И именно так она пересекла условную границу.

Как только пилот это понял, то тут же вырубил и двигатели и антигравы, камнем начав падать вниз. В пяти десятках метров над падающей машиной раздался взрыв, другой, третий…

Но машина была уже вне области поражения. А земля приближалась с ужасающей скоростью. Выровняться и остановить падение удалось, только когда под брюхом затрещали, ломаясь, деревья.