На пороге прошлого

– Почему вы сомневаетесь? – полюбопытствовала я. – Вы все твердите о первом человеке, верно называя его приметы, но тогда как объясните, что не так уж многие из вас могут похвастаться серыми глазами и белоснежными волосами? И если быть честной, то я пока среди вас подобных не встречала. Только на страже у ворот савалара я увидела сероглазого мужчину. В Иртэгене сероглазых нет вовсе. Глаза синие, голубые, волосы отдают желтизной, у кого-то и вправду белоснежные, но никого, кто имел бы полную схожесть с первым человеком. Вся ваша вера в некую исключительность основана на светлых волосах, но и только. Оглянитесь! – воскликнула я. – Кого вы увидите? Вы увидите любимых детей Белого Духа. Вы все Его любимые дети! Уржани, ингары, энаби, пагчи, кийрамы, унгары, хигни – Он любит каждого из вас! Так почему же вы, люди, пытаетесь отыскать кого-то более любимого? Почему же вы не желаете видеть очевидного – вы не похожи на первого человека! Но разве же Отец любит вас от этого меньше? Посмотрите на Танияра. У него белоснежные волосы уржани и глаза энаби – кровь была смешана, и неизвестно, сколько раз. А то, что сейчас у вас настолько схожие черты, говорит только о том, насколько сообщества закрылись друг от друга. – Выдохнув, я улыбнулась. – Мы еще не подошли к концу. Итак, продолжим…

Гул постепенно стих, и меня продолжили слушать. Пройдя дорогой развития благословенного мира, мы приближались к неминуемому…

– Я не могу вам сказать в точности, были ли среди людей древности войны, споры за землю или хоть какая-то вражда. Шамхар показывает нам лучший мир, о каком только можно мечтать. Он светел, чист и справедлив. Возможно, где-то так и было, но люди – это люди, и потому последний адан мог о чем-то недоговаривать. В конце концов история прежнего мира не может уложиться в небольшой шахасат. Но он открывает нам главное – ваши предки не делили друг друга по внешним признакам и крови. Большие каменные хараты были полны представителей всех народов, и семьи строились между ними не по схожести, а по велению сердца. И это прекрасно!

Однако, как бы ни жили дети Белого Духа и его семья, но одно событие, которое изменило всё, произошло. О нем пишет Шамхар, и о нем знаете все вы. Восстание Илгиза. – Я обвела взглядом людей, сейчас внимательно смотревших на меня. – Младший из духов поднялся против старшего брата и своего прародителя. И все-таки… Не было большой войны, всё произошло иначе, и началось с обиды. Тот, кого илгизиты в своих легендах называют первым махиром и которого считают йаргом, на самом деле был… аданом. – Народ тихо зароптал, а я на миг прикрыла глаза. Перед моим внутренним взором встали события, описанные Шамхаром…

«Нас было двое. Мы стояли перед Ледяным озером и ждали. Я и адан Ханчак. Когда-то мы вместе пришли в Эйе-Данхан, вместе учились и постигали великую мудрость Мира, ибо всё, что окружает нас, и есть Создатель и каждый дух, что наполнил наш дом светом и любовью. И каждому из нас Белый Дух сделал свой дар. Я научился видеть то, что скрыто от взоров других, а Ханчак чуять суть человеческой души.

И когда главный адан, уходя в Белую долину, указал на нас, мы пришли к Источнику, чтобы услышать волю Создателя – кто станет первым, а кто его правой рукой. Мы всегда были дружны, и наши дары помогали нам направлять тех, кто приходил за помощью. Поэтому, стоя в молчании, я знал, что стану моему другу верной опорой и помощью, если Белый Дух изберет его.

Источник сиял перед нами ослепительным светом, и души наши были раскрыты ему. Белый свет щедро залил савалар, окутав и нас прохладой. Мне казалось, будто Отец заключил меня в добрые объятия. Должно быть, так же чувствовал и Ханчак, потому что на губах его была улыбка, такая же чистая, как сияние воли Создателя. Поддавшись своему чувству, я протянул руку другу, но он не увидел и не дал свою в ответ.

Уже после я понял, что это была проверка. Создатель смотрел, кто готов разделить данную ему ношу, а кто мыслит лишь о себе. И потому, когда сияние угасло, в кругу света остался только я. Отец выбрал меня. Ханчак в непонимании смотрел на Источник, потом на меня. Лицо его покраснело, а потом в глазах мелькнула злость.

Адан развернулся и ушел из савалара. Я звал его, но Ханчак не обернулся. Он не вернулся и к вечеру. Младшие аданы и я осмотрели всё вокруг, опасаясь, что с ним что-то случилось. А утром Ханчак вошел в ворота, и в глазах его уже не было злости. Он улыбнулся и обнял меня, прося простить за обиду. Я ответил, что не сержусь и тревожился о нем. Мы обнялись, и казалось, что всё теперь будет хорошо.

Я, видящий Шамхар, оказался незрячим. Я видел знаки, но был ослеплен желанием помочь другу найти в себе прежний мир. Пока я поддерживал его, Ханчак собирал свое воинство. Он видел души людей, приходивших в савалар, и играл на тех струнах, что превращали верного Создателю сына в предателя.