На пороге прошлого

– Я просто предполагаю, – усмехнувшись, продолжила я. – Мы дикари, и нам еще только предстоит пройти свой путь, который те люди прошли задолго до восстания Илгиза. Думаю, нам там не понравится. Зато здесь нас ждут открытия. Моря, новые земли, возрождение народностей. Нас ведь может быть очень и очень много, и земли хватит всем. И если вы спрашиваете меня, что думаю, то я отвечу, но отвечу только за себя. Я уже дома, и иного мне не надо. Этот мир стал мне родным, вы мне стали родными. Я хочу жить с вами бок и бок, идти вперед, учиться, открывать и исследовать. Я хочу остаться здесь, а те, кто живет там, пусть там и остаются. Для них восстание Илгиза уже давно легендарная история, в которой, должно быть, говорится, что Белый Дух заточил мятежника в темницу на веки вечные. Может быть, даже это место получило свое название и стало сродни проклятия и пожелания провалиться туда… сюда, – я снова улыбнулась. – Но это для них, а для нас всё иначе, и история у нас своя собственная. Так зачем же нам идти к людям, которые даже не помнят о нашем существовании?

– А что ты скажешь, дайн? – спросил Балчут.

– Я думаю так же, – ответил Танияр. – Если уйдем туда, то уйдем на чужую землю, пусть и созданную Отцом, к чужим людям, у которых свои законы и порядки. Мы будем пришлыми, только и всего. Там жизнь идет своим чередом, и в ней нам места нет.

– Нам и здесь хорошо! – закричали из толпы.

– Да! Отцы и деды тут жили, стало быть, мы и наши дети жить продолжим!

– Никуда не пойдем!

– И Тарпыкен сможем увидеть? – спросил задумчивый Балчут. – Не там, здесь.

– Да, – ответил ему Танияр. – И Дурпакан, и Хайнударин, и Тагударин, и всё, что есть в том Белом мире, будет и у нас.

– Только сейчас это будет всё пустым и нужно заселять заново, – поддержала я мужа. – Верно, мама?

– Верно, – кивнула шаманка. – Спешить некуда. Отец дал время думать. Хоть всю жизнь думайте.

– Всю жизнь слишком долго, – усмехнулась я. – Простора на всю жизнь не хватит. А если, – я развернулась к Ашит, – кто-то захочет уйти, а кто-то решит остаться?

– Кто захочет уйти, пусть уходит, Белый Дух пропустит.

– То есть Отец откроет нам новый Белый мир прямо сейчас?

– Вы слово сказали, Отец услышал, – ответила шаманка. – Ступайте, куда хотите, больше преград нет.

Я порывисто обернулась к супругу и вдруг застыла на месте, пораженная видением. Нет, не видением. Прозрением! Сейчас солнечный свет падал на Танияра, и в его лучах сияли не только кристаллы, но даже вокруг белых волос разлился ореол. И в этом свечении я смотрела и видела перед собой… Белого Духа! И вновь нет, я сейчас не видела Создателя, я видела своего мужа, но в эту минуту он был схож с Отцом, будто отражение.

– Он же всегда мне являлся в твоем облике, – потрясенно прошептала я. – Почему я раньше этого не замечала? Боги…

Наверное, потому, что Танияр всегда оставался Танияром. Но сейчас, озаренный свечением, в этой короне, сделанной по подобию… Нет! Не по подобию! Это та самая корона! Создатель раз за разом являлся ко мне именно в этом образе – уже увенчанного короной, то есть признанного всеми… почти всеми правителя нового государства, от которого начнется новый Белый мир.

– Невероятно, – выдохнула я, а после подняла взгляд к небу и произнесла: – Велик и мудр Ты, Отец, в своих помыслах и деяниях.

– Истинно, – важно кивнула шаманка.

***

– Друг мой, что скажете? У вас получится?

– Создатель дал свое одобрение, отчего же нет?

– Но как же славно, что вам пришла в голову эта мысль.

– Она закономерна и необходима, раз уж мы говорим о возрождении.

– И все-таки будьте осторожны. Ах, как я волнуюсь…

– Вы вновь оскорбляете меня недоверием, душа моя, однако же я ни разу вас не подводил. Сколько же можно, Шанриз?

– Ох…

– Отойдите и не мешайте, иначе мы с вами непременно поссоримся, и я даже не знаю, как вы сумеете заслужить мое прощение. Отойдите!

Фыркнув, я отошла от хамче, творившего очередное истинное волшебство, и даже отвернулась, чтобы уж и вправду не навредить делу своими вздохами и замечаниями. Приставив ладонь ко лбу, чтобы закрыться от яркого полуденного солнца, я посмотрела на огромную скалу, в которой продолжал существовать город, на Даас.

Подручные пока еще продолжали цепляться за свою власть, таявшую так стремительно, как не таял по весне снег даже в Белом мире. Однако и они всё более смирялись с наступившей данностью, да и как не смириться, если они сами стали ее доказательством. Как я и говорила, туман перед воротами Дааса исчез, как исчезли и неведомые стражи, которыми меня пугал Рахон.

Я не сомневаюсь, что они были. Смог же Илгиз создать ту нечисть, которая обитала в Каменном лесу и Иссыллыке, так почему бы не защитить своих последователей еще какими-нибудь чудовищами? Всё же подручные несли не только волю своего покровителя, но и его надежду на освобождение. Однако не сбылось. Илгиз исчез, и его власть и сила тоже растворились или, если уж быть более точными, вернулись к тому, кому всегда принадлежали, – к Белому Духу.

– Бальхаш, – позвала я нашего недавнего недруга, наблюдавшего за манипуляциями Элькоса.