На пороге Тьмы

– От семидесяти пяти до восьмидесяти.

– Ну ты смотри, запомнил, – засмеялась она. – Но ты все же не пропускай потом, ладно? Я на завтра подготовилась, целую лекцию сочинила, а тут…

Как бы то ни было, а в стоящий у дальней стены самолет я забрался. А что тут изучать? Приборчики все простые, вариометр, указывающий скорость снижения или подъема, альтиметр, указатели давления и температуры масла. Тахометр на стойке, пусковое магнето и заливной насос. Две педали, сектор дросселя, рукоятка управления с резиновой ручкой, как у велосипеда. И все. И что тут учит?

Похватался руками, сначала так, потом с закрытыми глазами, поерзал задницей в неудобном кресле – да и все, что еще делать в кабине?

– Пошли, я все! – крикнула Настя.

«Все» была не только она, собирались и остальные. Складывали инструмент, стаскивали рабочие комбинезоны, собираясь по домам. Мне было видно через открытую калитку, как Марат завел полуторку, оставив ее прогреваться.

– Развозите народ по домам? – предположил я.

– Конечно, темно же на улице, – кивнула Настя.

– А вездеходик, который АР-43, он чей? – поинтересовался я насчет интересной машины.

– Наш, аэродромный. Пока ты не появился, мы с Колей друг друга подвозили до дому на ней.

– А сегодня он как барин, один едет?

– Сегодня он как сторож, дежурить остается, – засмеялась она.

Действительно, Коля уже поднялся на второй ярус и стоял там у перил, с автоматом на плече, поглядывая на нас сверху.

Выбрался из тесной кабины на плоскость, спрыгнул на пол.

– Пошли?

– Есть хочу, давай купим что-нибудь домой, – сказала Настя, забираясь в машину.

– Я пирожки купил и молоко, – указал я на противогазную сумку, лежащую в машине. – Только остыли, небось, там еще горячие были.

– Ничего, я и так умну, – обрадовалась она.

– Не обедали, что ли?

– Обедали, да день был суматошный, умоталась. И оголодала снова.

«Тазик» резво и радостно довез нас до дома, где и затих, пристроившись у самого подъезда, пощелкивая остывающим двигателем. Дверь открыла жена коменданта, придирчиво выполнившая процедуру «светового теста», квартира встретила темнотой и заметной прохладой. Пощупал батарею – вроде теплая, а дома холодно.

– Держи, я паклю и газету прихватила с работы, – сказала Настя, выкладывая на столик небольшой сверток. – Клей тоже там, в баночке.

– Отлично, – обрадовался я. – А то тут не намного лучше, чем на улице. Так, ножницы у нас есть?

– Только маленькие, маникюрные, – подумав, сказал она. – Дать?

– Не, не надо, я ножом порежу.

А что, дело не хитрое, сложил да по сгибу разрезал. Вполне аккуратные полоски получаются. А резать буду бритвой, завтра ее на ремне направлю только перед тем как бриться.

Настя пристроилась за столик с молоком и пирожками, а я сразу занялся делом, вооружившись кухонным ножом и заталкивая скрученную паклю в щели рам.

– Так куда ты завтра? – спросила она, взявшись за первый пирожок.

– В Сальцево. С Федькой.

– А что так подперло? Что там у вас случилось?

– К Милославскому в помощь откомандировали. Вот и хотим кое-что проверить до того, как начнем. Он вообще как не твой взгляд, доверять ему можно?

– В каком смысле?

– В прямом. Имеет ли он привычку кататься на подчиненных в рай и разменивать их по ходу на всякое полезное для себя, имеет ли привычку обманывать… ну и так далее.

Она пожала плечами, отпила молока из стакана, затем сказала:

– Я вообще не так чтобы в друзьях с ним, но… вообще он себе на уме, конечно, не Мать Тереза, но плохого о нем тоже не слышала. По крайней мере из его управления на него всерьез никто мне не жаловался, хотя болтала с многими. Но сам понимаешь, это не источник информации.

Это понятное дело, но хоть что-то.

– Слушай, – снова заговорил я. – А у него действительно так много влияния, или он выпендривается?

– Много, он же один из первых тут, кто людей организовывать взялся. Если реально смотреть, то он, пожалуй, после главы Администрации, Леонова, второй или третий человек, вместе с главным военным, Евстигнеевым.

– Евстигнеев чем командует?

– И комендатурой, и разведбатом. Только Горсвет не подчиняется, ваш Беленко к Леонову напрямую ходит.

Ага, уже кое-что проясняется. Расклад сил в городской верхушке, по крайней мере. У Милославского с этим самым Евстигнеевым видать трения есть, не доделенное влияние. Вот и не хочет профессор одалживаться. Сейчас одолжишься, а потом тебе за эту самую услугу малую гол забьют. Поэтому вынужден идти к Беленко нашему, который вроде сам по себе.

– А у Беленко вес есть на твой взгляд?

– Ну ты нашел у кого спрашивать, – засмеялась она. – Я что, местный политический обозреватель? Обычная барышня, не слишком умная, которую ты даже используешь для собственного удовольствия. Что я могу знать?

– По сравнению со мной, который тут без году неделя – многое, – не повелся я на шутку. – Есть у меня ощущение, что тащат меня куда-то в непонятные мне дела, вот в чем проблема.

– Не ходи, – посоветовала она.

– И есть у меня другое ощущение, что если в это все ввязаться, то можно будет получить большой приз.

– Это какой? – посмотрела она на меня с подозрением.

– Путь домой.

– Как-как?